1.1 Состояние русской журналистики к середине 1830-х годов

Мечта иметь собственный печатный орган многие годы преследовала Пушкина. Но не так-то просто было осуществить ее. Еще 7 июня 1824 г. поэт писал П. А. Вяземскому: «То, что ты говоришь насчет журнала, давно уже бродит у меня в голове». Высланный из столицы Пушкин и находившийся под негласным надзором Вяземский не имели, конечно, реальной возможности издавать журнал.

Когда Дельвиг приступил к изданию альманаха «Северные цветы», Пушкин всячески его поддерживал, щедро отдавал ему многие - подчас наиболее любимые - свои стихотворения. Однако альманах не мог, по справедливому мнению Пушкина, заменить журнал или газету.

Вскоре после приезда в Москву осенью 1826 г. Пушкин вступает в соглашение с московскими литераторами, которые задумали издавать «Московский вестник». Пушкин надеется полновластно распоряжаться в этом печатном органе. 9 ноября 1826 г. он пишет Вяземскому: «Может быть, не Погодин, а я буду хозяином нового журнала» (XIII, 304-305). Однако московские любомудры оказались слишком крепким «орешком», и Пушкин постепенно охладевает к «Московскому вестнику».

С 1830 г. начала выходить в свет «Литературная газета» Дельвига, деятельным сотрудником которой с первых же номеров стал Пушкин. Она просуществовала полтора года, и вскоре после ее закрытия Пушкин начинает хлопотать об издании своей газеты; в 1832 г. он получил на это разрешение, но обстоятельства не позволили ему осуществить это начинание. Тогда же, в начале 1832 г., на втором номере был запрещен журнал И. В. Киреевского «Европеец», который должен был стать печатным органом писателей пушкинского круга. В 1832-1833 гг. Пушкин, Жуковский и Вяземский подают правительству проекты издания журналов. Ходатайства успеха не имеют.

Между тем журналистика все более становилась прибыльным «майоратом» нечистоплотных дельцов. Быстро шли в гору Булгарин и Греч, чья газета «Северная пчела» чутко реагировала на малейшие повороты правительственного курса в области литературы. С 1834 г. начал выходить «энциклопедический» журнал «Библиотека для чтения». Ошеломляющий успех этого предприятия О. И. Сенковского доказывал, что остроумный и порой беспардонный барон Брамбеус - таков был популярный псевдоним редактора этого журнала - безошибочно угадал общественную потребность; последующие «толстые» русские журналы («Отечественные записки» и другие) использовали его опыт. Но «Библиотека для чтения» имела не только положительное влияние. Этот журнал стал одним из первых провозвестников «массовой» культуры. Именно эту отрицательную роль «Библиотеки для чтения» отлично осознали писатели пушкинского круга; Пушкин, желая нарушить монополию журнального «триумвирата» Булгарина, Греча и Сенковского, настойчиво добивается издания своего печатного органа.

Каким хотел видеть Пушкин журналиста? Об этом он недвусмысленно заявил в небольшой статье «Обозрение обозрений», написанной в 1831 г. и опубликованной посмертно. «Сословие журналистов, - писал он, - есть рассадник людей государственных - они знают это и, собираясь овладеть общим мнением, они страшатся унижать себя в глазах публики недобросовестностью, переменчивостью, корыстолюбием или наглостью. По причине великого конкурса невежество или посредственность не может овладеть монополией журналов, и человек без истинного дарования не выдержит Tepreuve (испытания) издания».

Отвечая на вопрос о назначении журналистики, Пушкин в «Обозрении обозрений» писал, что она управляет общим мнением русской публики. С этой точки зрения он рассматривал русскую периодику. Пушкин не признавал монопольного права «указателей общественного мнения» за официозными газетами и журналами, потому что сами эти издания не являлись голосом общественного мнения. «Спрашиваю, - писал он, - по какому праву „Северная пчела" будет управлять общим мнением русской публики; какой голос может иметь „Северный Меркурий"?»

Пушкин противопоставлял европейскую периодику русской и указывал на качества, которых лишена последняя, - широкий спектр политических направлений, свобода мнений: «Журнал в смысле, принятом в Европе, есть отголосок целой партии, периодические памфлеты, издаваемые людьми, известными сведениями и талантами, имеющие свое политическое направление, свое влияние на порядок вещей».

В согласии с признанием просветительской и нравственно-воспитательной роли журналистики находились его высказывания о

- свободе творчества, о правовой защищенности авторов, о цензурном законодательстве.

Современники обратили внимание на своеобразие пушкинской литературной критики и публицистики, на их художественную основу. В. Ф. Одоевский восхищался удивительным умением Пушкина «в немногих словах заковать много мыслей». По словам И. В. Киреевского, Пушкин «открыл средство в критике, в простом извещении о книге быть таким же необыкновенным, таким же поэтом, как в стихах».

В статье 1822 г., впервые опубликованной в 1884 г. под заглавием «О русской прозе», Пушкин иронически комментировал прозу современных писателей, которые видели главную задачу в том, чтобы выразиться «поэтичнее», и насыщали свои произведения пестрыми эпитетами, надуманными сравнениями. «Но что сказать об наших писателях, - замечал Пушкин, - которые, почитая за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные, думают оживить детскую прозу дополнениями и вялыми метафорами?.. Должно бы сказать: рано поутру - а они пишут: Едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба - ах, как это все ново и свежо, разве оно лучше потому только, что длиннее». Приведя несколько подобных примеров, Пушкин определил основные требования к прозе: «Точность и краткость - вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей - без них блестящие выражения ни к чему не служат».

Чутко улавливая специфику журнальной прозы, Пушкин в 1827 г. так отозвался в письме к М. П. Погодину о статьях П. А. Вяземского: «Его критика поверхностна или несправедлива, но образ его побочных мыслей и их выражения резко оригинальны, он мыслит, сердит и заставляет мыслить и смеяться: важное достоинство, особенно для журналиста!» Новая свежая мысль журналиста должна побудить читателя мыслить. Сатирическая направленность журналистики вызывала искренние симпатии поэта.

Примечательная черта пушкинской журнально-критической прозы - полемичность. Привлекает сдержанный тон его полемики, точность в передаче мыслей оппонентов. Пушкинская критика шла под девизом, сформулированным впоследствии В. Г. Белинским: «Критика не есть брань, а брань не есть критика». Пушкину импонировала боевая целеустремленная журнальная полемика. Сам Пушкин отвечал на брань и клевету журналов той неумолимой насмешкой, которая, как писал В. Одоевский, «не прощала ни одной торговой мысли... и которой многие из рыцарей-промышленников, против воли, одолжены бессмертием».

Пушкину-журналисту чужды ложный пафос, «кудрявый слог», наукообразие, вычурность письма. Журналистские труды Пушкина - произведения художника слова. Они вобрали в себя мудрость народной речи, ее образность, лукавый юмор, пословицы и поговорки. «Изучение старинных песен, сказок и т. п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка», - писал поэт. Он видел в живой речи народа истинную школу совершенствования языка сочинителя: «Вслушивайтесь в простонародное наречие, молодые писатели, - вы в нем можете научиться многому, чего не найдете в наших журналах».

В статьях, письмах к друзьям, редакторских заметках на полях рукописей Пушкин высказал свое понимание журналистики и роли журналиста в общественной жизни, определил главные требования к содержанию, языку и стилю журнальной прозы, которыми руководствовался, уточняя, дополняя и развивая свои мысли, поверяя теорию практикой Тарле Е.В. Пушкин как историк // Новый мир. 1963. № 9..