Оперативно-исследовательские тексты

В чем специфика отчета, репортажа и интервью как жанров публицистики? В том, что в них при общем сохранении интереса к новости на первый план выступает не оперативное значение сообщаемой информации, а ее истолкование. Важно подчеркнуть: анализ в отчете, интервью и репортаже – не самоцель, а естественно возникающий итог воспроизводимого события или его комментирования. Господствуют в отчете, репортаже и интервью повествовательно-описательные элементы, а не логико-рациональные. Факт, зафиксированный в заметке, может быть возвращен на газетную полосу, в радио- и телеэфир в виде развернутого материала, сообщающего детали и подробности с места события, комментирующего и оценивающего происходящее. Вкупе с заметкой отчет, репортаж и интервью позволяют создать движущуюся панораму действительности, передать ощущение динамики жизни. Взаимно дополняя друг друга, оперативно-исследовательские тексты не просто дают представление об окружающем нас мире, но и позволяют усвоить логику общественного развития, помогают понять особенности людей как участников социальных процессов.

Репортаж – один из самых эффективных жанров публицистики, поскольку соединяет в себе преимущества оперативной передачи информации с ее анализом. Стержнеобразующий жанровый элемент здесь – отражение события в том виде, в каком оно происходило на самом деле. Как и любому публицистическому жанру, репортажу свойственно специфическое воспроизведение времени и пространства. Время в репортаже дискретно (прерывисто), условно, ибо не соответствует по продолжительности реальному времени описываемого события (в литературоведении такое время называют концептуальным), но оно всегда движется в одну сторону – от начала описания события к его завершению. Это жанр фабульный (как и отчет): основу повествования составляет последовательное описание события. В сочетании с наглядностью, то есть воспроизведением деталей и подробностей, последовательность описания создает эффект присутствия репортера на месте события. Эффект присутствия – не имитационный прием, а реальное доказательство того, что публицист описывает событие, лично им наблюдаемое.

Об этом приходится напоминать, поскольку и теоретики, и практики время от времени спорят о природе наглядности в репортаже. В середине 1970-х Геннадий Бочаров, известный в те годы репортер «Литературной газеты», утверждал, что журналист может написать хороший репортаж даже не побывав на месте события, а реконструировав его. М.И. Шостак, автор ряда обстоятельных работ, посвященных труду репортеров, пишет о том, что репортажу «вовсе не всегда нужна последовательная констатация хронологических моментов». И далее: «Участие автора в событии очень желательно»^[11]. Однако репортаж не может быть написан со слов очевидцев. Реконструкция события – прерогатива очерка, зарисовки. Журналист волен отбирать наиболее значимые, с его точки зрения, эпизоды происходящего. Но избирать для повествования композицию, разрушающую реальный ход происходившего, значит разрушить жанр: вместо репортажа читатель увидит корреспонденцию с элементами репортажа, статью, обозрение и т.д. Репортер имеет право привести свидетельства других участников или очевидцев событий, но они будут лишь своеобразной цитатой в тексте, в котором главенствует автор. Автор репортажа – не обязательно действующее лицо события (хотя может и быть им, например, в материалах типа «репортер меняет профессию»), но он всегда – активный наблюдатель и комментатор действия. События в репортаже не инсценируются (как иногда принято думать), а воспроизводятся во всей их полноте. Иными словами, репортаж – публицистический жанр, дающий наглядное представление о событии через непосредственное восприятие автора – очевидца или участника события.

Природообразующие элементы репортажа:

      последовательное воспроизведение события – динамизм повествования, связанный с протяженностью действия во времени и пространстве;

      наглядность – создание образной картины происходящего путем использования предметного описания деталей, приведения подробностей ситуации, воспроизведения поступков и реплик действующих лиц;

      предельная документальность – репортаж не терпит ни реконструкции, ни ретроспекции, ни творческого вымысла (который возможен в очерке и фельетоне);

      образная аналитичность – отвечая на вопрос, каким образом происходило событие, публицист выступает как исследователь (вспомним знаменитые репортажи В. Гиляровского);

      эмоционально окрашенный стиль повествования, придающий рассказу дополнительную убедительность;

      активная роль личности самого репортера, позволяющая не только увидеть событие глазами рассказчика, но и побуждающая аудиторию к самостоятельной работе воображения.

Классическим образцом жанра, подтверждающим все сказанное выше, является репортаж В. Пескова «Моя река, мои журавли...» из цикла «Мещерское половодье». Журналист рассказывает о своей поездке в Приокский заповедник. В материале звучит экологическая тема: человек и окружающая его природа, ее защита. Раскрытию темы подчинено все: и начальные эпизоды – столовая на станции Шилово, где посетителей кормят лещами («“Извините, лещ у нас керосином припахивает”, – сказала официантка. Лещ действительно отдавал керосином»), и рассказ о капитане пароходика, на котором плывет журналист, повернувшем свое суденышко назад, чтобы корреспондент мог сделать необходимые фотокадры, и встреча с безруким трактористом, который рассказывает легенду о журавлином пере, приносящем счастье.Динамизм повествованию придает то обстоятельство, что пароходик плывет по разлившейся Оке. Время действия – с утра до вечера. Репортаж густо населен действующими лицами. Каждый из персонажей обрисован кратко, но точно. «У капитана якорь и шрам на руке. На лице под кожей – темные точки, какие оставляют уголь и охотничий порох». А вот «старуха, у которой в корзине возятся куры, а поверх полушубка, наподобие ленты с патронами, висят бублики на шпагате». Вот девчонка, царевной восседающая на груде мешков и корзин и бережно держащая большое зеркало. Вот милиционер, который «косит глаз в сторону зеркала и, набравшись, наконец, храбрости, садится рядом с девчонкой».

Песков ведет рассказ неторопливо – подстать неспешному шлепанию пароходных колес. Сама эта неспешность имеет внутренний резон: нечаянно сложившийся коллектив потом будет активно участвовать в работе журналиста, подсказывать новые объекты для съемок, поднимать в воздух своим криком перелетных птиц... Палуба – «семнадцать пар глаз» – коллективный герой репортажа: «Теперь вся палуба хочет видеть гусей»... «После возбуждения палуба замолкает»... «Вся палуба машет руками, кричит»... И при этом находятся индивидуальные черточки для многих попутчиков, главным образом – через речь. «А ну как газета к германцам дойдет. Позарятся на красоту и опять...» – это сказала бабка. «Лежу под Брянском в окопе. Мокрый, вши поясницу грызут, патроны на счет, котелок языком полирован», – а это из рассказа безрукого тракториста. «Надо человеку и знать, и любить, и беречь свою землю. Тогда и умирать за нее легче, и жить на ней... хочется», – говорит капитан. Пароходик плывет, и журналист напоминает об этом движении: «На крошечных островах, посреди половодья стоят аккуратные домики бакенщиков с обязательной цифрой на стене. 450... 463... 475». И вот путешествие завершается: «Море воды в вечерней тишине стало стеклянным. Красное солнце раскаленной монетой катится в воду. Сейчас коснется, закипит, пойдет пар...»

Сегодня так не пишут. Другое время – другие ритмы. Неизменно одно: публицист постоянно помнит, что его задача– дать аудитории почувствовать ту атмосферу, в которой разворачивалось событие, дать увидеть то, чему он, журналист, какое-то время назад сам был свидетелем. В репортаже ничего не надо придумывать – надо только уметь видеть, слушать и анализировать.

Специфика интервью как жанра заключается в том, что в его тексте внешне главенствует точка зрения не автора, а собеседника журналиста. Это не означает, что голос публициста в интервью не слышен: во-первых, ход самой беседы искусно направляется журналистом (содержание и структура общения жестко подчинены задачам, решаемым автором), а во-вторых, демонстрация точки зрения собеседника по обсуждаемому вопросу подразумевает, предполагает, выявляет (иногда – прямо, иногда – косвенно) и позицию корреспондента. Искусство интервью заключается в том, что аудитория всегда получает возможность соотнести взгляд публициста со взглядом его собеседника.

Формы интервью различны: беседы, диалоги, монологи, полилоги, анкеты... Но все это многообразие в сущности своей подчиняется двум важнейшим задачам: выявить точку зрения собеседника по обсуждаемому вопросу (вопросам) и рассказать о собеседнике, создать его психологический портрет. Важнейшим жанрообразующим признаком интервью является субъективизация повествования. В основе текста лежит высказывание собеседника – его живая речь, отражающая особенности мышления говорящего. Чрезвычайно важно эти особенности уловить и зафиксировать. Высказывание может быть зафиксировано как оперативный отклик на только что случившееся событие (экспресс-интервью, микроинтервью). Но это может быть и развернутый монолог – ответ на заранее сформулированный и переданный собеседнику вопрос. Это может быть беседа-диалог, в которой обе стороны выступают равноправными участниками, обсуждая волнующие их события.

Техника подготовки к интервью и его проведения была рассмотрена в главе о методах сбора информации. Здесь мы сосредоточимся на итоговом тексте, в котором отражаются и течение беседы, и мастерство литературного оформления материала.

Текст интервью в большинстве случаев представляет собой своеобразный комментарий произошедшего (или происходящего). В нем господствует не столько факт, сколько отношение к нему. Вот характерный пример – беседа МарииВарденги с писателем Борисом Васильевым «К вопросу о себе» («Аргументы и факты»). Перед нами не просто свод суждений популярного литератора, его портрет. Публициста интересует отношение Васильева к главным вопросам современной российской жизни – к власти, к путям развития страны, к нравственному состоянию общества. Главное в интервью (то, ради чего оно задумано) – побудить читателя к ответственности за собственную жизнь, обозначить нравственные ориентиры, помочь подавить в себе внутренний «скулеж». При этом журналистка постоянно варьирует вопросы к собеседнику – личные и общие. Возникает необходимый «бинокулярный» эффект: точка зрения конкретного человека – писателя Бориса Васильева – сочетается с точкой зрения автора интервью. А в фокусе этих двух взглядов оказывается позиция обыкновенного российского гражданина, к которому обращен материал и который является одним из его героев. Вот фрагменты текста.

«– Борис Львович, как относитесь к девизу: “Мои года – мое богатство?” – Чушь. В семьдесят пять дважды хуже, чем в тридцать семь. Только и всего». Сугубо биографический вопрос выполняет двоякую цель: напоминает, что беседа пойдет с человеком немолодым, и предлагает неординарно мыслящего собеседника (обычно пожилые люди говорят о возрастной мудрости). Следующие вопросы развивают эту мысль: от мудрости возраста («А мудрость, которая приходит с годами?», «Вы-то сами по-настоящему мудрых людей встречали?») разговор переходит к проблеме мудрости власти («Вы, знаю, несмотря ни на что, сохраняете уважение к нынешней власти», «Вы, Борис Львович, в восьмидесятых годах активно занимались политикой. Каковы ваши впечатления от похода во власть?»). Писатель говорит о том, что его волнует, постоянно апеллируя к собственному опыту («Я в свое время по Китаю проехал... Там все очень разумно...»; «Вот у нас тут рядом совхоз есть – “Солнечный”. Его директор покойный большим нашим другом был. Немец чистокровный, умел работать – чудный был дядька, чудный работник»; «Я пережил украинский голод 30-х годов: мы жили в Смоленской области, и он докатился аж туда»). Это лишает резкие высказывания Бориса Васильева декларативности. Другие писатели иной раз предстают в материалах СМИ как изрекатели истин. Васильев говорит живо, раскованно («Ребята, вы не понимаете, что ли?.. Какой у нас Китай, слушайте?.. Послушайте, есть три пути, чтобы жить»). И постепенно размыкается круг: «К вопросу о себе» – заголовок с подвохом. О себе – значит, о каждом из нас: «И заметьте: кто скулит? Обыватель. На то он и обыватель – он всю жизнь скулит и просит... А ты не проси. Ты с себя начинай. Ты – исходная всего точка». Так подтверждается известное определение жанра: интервью – беседа журналиста с каким-либо лицом, представляющая общественный интерес и предназначенная для опубликования или передачи по радио и телевидению.

Некогда отчет относили к сугубо информационным материалам. Сегодня некоторые специалисты включают его в число жанров аналитических. Учебники прежних лет предметную сторону отчета видели в действии, выраженном в слове: текст писал журналист, побывавший на сессии совета, на собрании, на конференции. При этом допускалось, что описание события во всей его полноте возможно не только в строго последовательной, хронологической форме, но и в форме «комплектации» отдельных смысловых узлов (тематический и аналитический отчет). Однако главной жанровосодержащей приметой отчета полагалось строго документальное изложение происходящего.

Сегодня отчет, заметно теснимый другими жанрами, старается сохранить свое место в прессе, широко используя элементы корреспонденции (картинки с натуры), репортажа (эффект присутствия), статьи (система рассуждений автора), комментария (описание факта с последующим его анализом). Расширилась и предметная основа отчета – «Спорт-экспресс» публикует отчеты о матчах, турнирах, соревнованиях; в «Известиях» нередки отчеты, связанные с проведением общероссийских акций (например, кампании за возвращение дезертиров в свои части); «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Новая газета» публикуют отчеты, рассказывающие о разнообразных событиях политической, экономической, культурной жизни страны. Естественно, не исчез и традиционный прямой отчет, протокольно фиксирующий разного рода заседания (правительства. Думы, местных органов власти), собрания общественности и т.д.

Современный отчет видоизменился, но сохраняет свои родовые жанровые признаки. Какие?

      В основе лежит максимально полный рассказ о конкретном отдельном событии, лично наблюдаемом автором;

      повествование ограничено определенными пространственно-временными рамками, охватывающими описываемое событие. Это не означает, что публицист не может раздвинуть границы своего рассказа, но такое расширение выглядит как намеренное вкрапливание дополнительных эпизодов в описание хода события;

      существенным содержательным элементом отчета является детализация события, изложение подробностей. Причем в качестве детали и подробности выступают не предметные описания вещи или ситуации, а, как правило, реплики действующих лиц;

      стремясь эмоционально воздействовать на аудиторию, автор не обязан приглушать формальные приемы «самовыражения» (они, как известно, все равно очевидны в структуре повествования, в отборе деталей, в индивидуальных особенностях письма). Побуждение аудитории к активному восприятию текста отчета связано с прямой демонстрацией собственной позиции.

Разумеется, отчет как жанр более строг в сравнении с репортажем или интервью (главная его задача – предельно объективное изложение происходящего), но в этих границах публицист не обязательно выступает бесстрастным информатором. Лексическая и смысловая экспрессия отчету не противопоказаны. Вот характерный пример. Районная газета «Семилукская жизнь» (Воронежская область) публикует пространный отчет (он занимает часть первой и всю вторую полосу) своего корреспондента с сессии районного Совета. Сессия подводит итоги года и намечает перспективы года следующего. «Ничего хорошего 1999 год району не сулит», – мрачно замечает журналист, предпославший материалу заголовок с характерной интонацией: «Купить бы фанеры. Да денег нет. И лететь некуда». Текст разбит подзаголовками нанесколько частей, которые вводят в тревожную атмосферу жизни района: Пролог, «Сегодня хуже, чем вчера! А завтра хуже, чем сегодня», «Вся жизнь борьба – покой нам только снится», «Батареи просят тепла, а коммунальщики – денег», «После повышения зарплаты станем еще беднее?», Эпилог.

Приводя информацию об итогах бюджетного года и планах на 1999 г. журналист оперирует цифрами и фактами, почерпнутыми из выступлений участников сессии. Главное здесь – вывод автора о том, что «районная казна не может выполнять свои обязательства. Кредиторская задолженность ее уже составила 34,4 миллиона, что в 2,6 раза больше, чем на начало года». Далее корреспондент подробно, упоминая фамилии выступавших, приводимые ими доводы и резоны, рассказывает, как принимался новый бюджет («Самым скандальным на сессии райсовета получился вопрос об утверждении нормативных затрат на содержание объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения»). Живые голоса выступающих («Вы мне предлагаете сейчас, 23 декабря, цену за корову, которую я у вас купил еще в январе») перекликаются с четко выраженным мнением самого публициста («Особых иллюзий по поводу того, что... дефицит будет покрыт манной небесной, никто не питал...», «Прогноз, как показывает практика последних лет, всегда оптимистичнее реальности», «Но тут буквально взмолились коммунальщики», «Сессия продолжала свою работу рекордно долго. Аж пять часов. По сути, ни одной доброй новости не прозвучало»). Журналист наполнил сухое древо протокола живыми соками актуальных проблем. Пространный текст читается с интересом, ибо не только передает реальную атмосферу сессии, но и погружает читателя в круг тех проблем, с которыми сталкивается район. Публицистические ресурсы отчета, как видим, достаточно велики.