2. Илья Эренбург

Илья Эренбург также известен не только как писатель, но и как блестящий журналист газеты «Красная Звезда». Его статьи, очень точные, хлесткие и как-то особо заразительные эмоционально воспринимались воюющими не то что лояльно -восхищенно. «На фронтах и в партизанских отрядах действовал писаный закон -- на раскурку не идет часть газеты с приказами Верховного главнокомандующего и портретами членов Политбюро, но был и неписаный закон -- статьи Эренбурга также не шли на раскурку». Илья Эренбург принадлежал к старшему поколению военных журналистов. Мало кто мог с ним равняться в энергичности, умении подать материал и в словесном мастерстве. В среде военкоров он считался «газетным волком» - за опыт и хватку.

Биография Эренбурга достаточно противоречива. По происхождению он - отнюдь не пролетарий - отец был купцом 2-ой гильдии, а мать - домохозяйкой. Однако, «с 1905 года участвовал в революционной деятельности, присоединился к большевикам. В январе 1908 года был арестован и освобождён до суда, но в декабре эмигрировал во Францию. В Россию вернулся только в 1917 году. Отрицательно восприняв победу большевиков, в 1921 году снова уехал за границу.

Эренбург был близок к левым кругам французского общества, активно сотрудничал с советской печатью. С 1923 года работает корреспондентом «Известий». Его имя и талант публициста широко использовались советской пропагандой для создания привлекательного образа сталинского режима за границей. С начала 1930-х годов постоянно жил в СССР и начал проводить в своих произведениях мысль «о неизбежности победы социализма».

В годы Великой Отечественной войны был корреспондентом газет «Красная звезда», «Правда», «Известия», и для Совинформбюро. Прославился пропагандистскими антифашистскими статьями и произведениями. Илье Эренбургу принадлежит авторство лозунга «Убей немца!». Адольф Гитлер лично распорядился поймать и повесить Эренбурга».

Распоряжение Гитлера, относительно Эренбурга понятны. Наверно, ничьи больше статьи так не зажигали жажду борьбы и освобождения в русском человеке, как статьи Эренбурга. В каждой строчке у него - вывернутая наизнанку, кровоточащая молящая об отмщении и возмездии душа.

Это также объяснимо. Эренбург не мог не реагировать эмоционально на геноцид евреев, который осуществлялся фашистами. Он воспринимал как врагов всех немцев. Не фашистов, не эсэсовцев, а немцев вообще, не разграничивая на правых и виноватых. Конечно, он не отрицал, что в Германии было и что-то хорошее, но в прошлом. Эренбург с уважением отзывался о немецких классиках, Гете, Шиллере, писателях-романтиках, отдавал должное немецким композиторам и ученым, но утверждал, что прошлое - это единственно, что сейчас есть хорошего в Германии. Современная Эренбургу германия казалась ему гиблой страной, где не осталось никакой культуры (Об этом Эренбург говорит в статье «О патриотизме»).

В статьях Эренбурга четко прослеживается то самое деление на черное и белое. Немцы, фашисты - плохо, советская армия - хорошо. Их война - плохо, наша - хорошо. Их методы - плохи, наши - хороши. Но, наверно, в тех условиях, в которые попали советские войска в тот момент, по-иному говорить было нельзя.

Заслуга Эренбурга, как автора, была еще и в том, что народ, которому уже начали набивать оскомину официозные «черно-белые» тексты - выступления партийных функционеров, пропагандистские статьи в газетах, однотипные литературные произведения - проникались текстами Эренбурга. Текстами, построенными на таком же контрасте, как тот, который успел уже надоесть к началу сороковых годов.

Эренбург очень эмоционален, причем особенно вдохновляющее эмоционален, наверно это и обеспечило, в значительной мере, успех его текстам. Когда с газетных страниц на читателя выплескивается такой поток эмоций, ему сложно не поддаться. Особенно, если эти эмоции настраивают на лучшее - чем тяжелее время, тем больше хочется верить в хорошее.

При прочтении текстов не остается сомнений, что автор писал, как думал. Его статьи очень напоминают эссе. Некие свободно изложенные мысли на тему. Но мысли эти становятся тем убедительнее и ценнее, когда подкрепляются фактами. Эренбург редко когда берется за описания, но если уж описывает что-то, то этот эпизод набирает огромный символический вес, особый эмоциональный окрас. «Еще недавно я ехал по Можайскому шоссе. Голубоглазая девочка пасла гусей и пела взрослую песню о чужой любви. Там теперь говорят орудия. Они говорят о ярости мирного народа, который защищает Москву.

Еще недавно я писал в моей комнате. Над моим столом висел пейзаж Маркэ: Париж, Сена. В окно, золотая, розовая, виднелась Москва. Этой комнаты больше нет: ее снесла немецкая фугаска. Я пишу эти строки впопыхах: пишущая машинка на ящике».

Несколькими краткими фразами Эренбург рисует войну. Но за этой краткостью, скупой описательностью, скрывается буря эмоций, чувств, мыслей, которую автор стремится донести до читателей.

Он не остается в тени, не скрывается за фактами, сюжетами, судьбами других людей. Эренбург, чаще всего, остается на переднем плане, не скрывая, что то, что он говорит - это его и только его мысли. Если вспомнить литературное прошлое Эренбурга, то обнаруживается, багаж, состоящий в основном из лирики. Это объясняет тягу к выражению собственных мыслей и чувств в своих статьях.

Илья Эренбург, хоть и работал до Великой Отечественной войны в качестве военного корреспондента, все-таки, человек штатский. А значит, его статьи можно сравнить с показаниями очевидцев. Возможно, такая надрывность и эмоциональность проявляются именно потому, что о военных буднях пишет человек, который до этого ни с чем военным отношения не имел.

А вот с героем очерков у Эренбурга сложнее. Его героев, чаще, невозможно назвать по имени, отчеству и званию. Хотя бы потому, что в большинстве произведений, Эренбург не опирается на конкретных людей. У него не найдешь, в основной массе, описаний танкистов, артиллеристов, летчиков и разведчиков. Он обращается в своих статьях сразу ко всем - ко всему народу, ко всей стране, к необъятному Советскому Союзу.

Эренбургу не важна национальность - еврей ты, украинец, русский… Ты свой, если ты защищаешь родную землю. Герой войны у Эренбурга - весь народ. В дни сурового испытания народы нашей родины показали, что такое подлинное родство. Весть о первом убитом ребенке Белоруссии пробудила сибирские села. «Русские и украинцы, армяне и грузины, евреи и узбеки-- все народы нашей страны сражаются, чтобы освободить плененные советские города. Сыновья Украины показывают чудеса храбрости в далекой Карелии, и забайкальские дивизии бьются за родную Украину», - пишет Илья Эренбург в статье «О патриотизме».

Подобный пафос объединения не был только пафосом. Это был конкретный исторический факт, блестяще подмеченный Эренбургам. Его статьи учили народ объединению, осознанию того, что они - единая, мощная сила. Уверенность в этом объединении советского народа звучит во многих статьях. Причем, сам автор - тоже часть этой единой силы, недаром ведь Эренбург так часто обращается к народу «Мы» (очерк 25 октября 1941, больше известный, как «Мы выстоим»).

Война у Эренбурга - это война массы, война всего народа.

Отдельно стоит сказать о том, как Эренбург рисовал образ врага. Сходу трудно определить, с помощью каких именно средств Эренбургу удается так выпукло сформировать образ противника. Что ему помогает? Его эмоциональность штатского, попавшего на войну, или его ненависть к фашизму. Наверно, и то и другое. По крайней мере, Эренбург не утверждает, что лично он немцев не ненавидит. Но ненависть эта направлена именно на захватчиков, на фашистов, на «мелких гитлеряг», как называет их Эренбург в статье «О ненависти». В этой же статье он объясняет, чем наша ненависть, отличается от ненависти фашистской. Наша ненависть идет от любви, любви к родной земле, которую разоряют, любви к землякам, которых убивают. Ненависть фашистов же - это черная энергия, направленная на разрушение.

Особенно показательна, когда говоришь об образе врага, короткая статья «Убей!». Автор начинает ее с отрывков писем, найденных у убитых немцев: «Матеас Димлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху: "В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью..."

Некто Отто Эссман пишет лейтенанту Гельмуту Вейганду: "У нас здесь есть пленные русские. Эти типы пожирают дождевых червей на площадке аэродрома, они кидаются на помойное ведро. Я видел, как они ели сорную траву. И подумать, что это - люди..."».

В одной этой статье сконцентрировано столько эмоций, что кажется, сейчас они разорвут человека, который ее читает. Страшно приводить цитаты из этой статьи - вырванные из контекста, они, кажется, и правда, говорят о фанатичном желании Эренбурга истребить немецкий народ на корню. Однако, в контексте фразы говорят скорее о жгучем желании освободиться от фашистского ига, освободиться даже от мысли о том, что готовили немцы для завоеванной русской нации, от мысли о том, что творится в немецких лагерях с нашими пленными. В этом контексте, конечно видно, что ненависть Эренбурга направлена именно на фашистов.

Почему во многих работах, в таком случае, говорится именно «немец»? Ответ дал Симонов, в своих письмах. В войну понятия «немец» и «фашист», все более сближались, и врага называли то так, то так, не видя в этом особой ошибки.

«В 1966 году одна знакомая двадцатилетняя девушка, случайно прочитав военные статьи Эренбурга, была возмущена -- как так можно писать о немцах: «Немцы не люди… отныне слово „немец“ для нас самое страшное проклятие… Нельзя стерпеть немцев. Нельзя стерпеть этих олухов с рыбьими глазами, которые презрительно фыркают на все русское…»

-- Как не стыдно!

-- Кому не стыдно?

-- Как ему не стыдно! Как не стыдно перед немцами. Так обзывать народ, нацию.

Она говорила это в 1966 году. А Эренбург писал в 1942 году, в августе, когда немцы шли на Сталинград, наступали на Северном Кавказе. Я помню, как нужны нам были статьи Эренбурга, ненависть была нашим подспорьем, а иначе чем было еще выстоять».

Хотя враг в статьях Эренбурга также объединен в массу, как народ, он также ощутим. Ощутима его мощь. Ощутима бесчеловечность и отсутствие человеческих чувств, которые были вытравлены из людей нацистским режимом.

Таким образом, в статьях Эренбурга сила идет на силу, тьма на свет, духовность на сухую технологичность, созидание на разрушение. Но правда должна остаться на стороне того народа, который борется за правое дело, за защиту, за созидание, а это - русский народ.