Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цели и задачи, описывается методологическая база, определяются предмет и объект анализа, характеризуются материал и методы его анализа, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, а также формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Языковая личность судебного оратора» теоретически обобщаются имеющиеся научные труды, касающиеся языковой личности; анализируются особенности становления языковой личности русского судебного оратора, а также показываются аспекты анализа языковой личности А.Ф. Кони.

Языковая личность представляет собой конкретного носителя языка, способного понимать, воспроизводить и создавать тексты, это личность, выраженная в языке и охарактеризованная на основе анализа произведенных ею текстов с точки зрения использования в них системных средств языка для отражения видения ею окружающей действительности (Ю.Н. Караулов, В.В. Воробьев).

В современной лингвистике языковая личность рассматривается в когнитивном (А.П. Бабушкин, В.В. Красных, А.М. Шахнарович), прагматическом (И.П. Сусов, Ю.С. Степанов), коммуникативно-деятельностном (К.Ф. Седов, И.В. Сентенберг, С.А. Сухих), национальном (В.В. Воробьев) аспектах, в аспекте культурного пространства (В.И. Карасик, Т.В. Кочеткова), в свете лингводидактики (Л.П. Клобукова, Ю.Е. Прохоров), в онтогенезе (В.Е. Гольдин; О.Б. Сиротинина). В последние два десятилетия понятие «языковая личность» активно разрабатывается лингвокультурологическим направлением, предлагающим рассматривать языковую личность как члена определенного национально-лингво-культурного сообщества, теснейшим образом связанного с национальной культурой, и описывать как национальную языковую личность (В.В. Воробьев). Наиболее актуальными в настоящее время представляются комплексные практические исследования в области изучения языковой личности реального носителя языка. Выявленный в ходе анализа конкретной языковой личности набор языковых способностей, умений, готовностей производить и воспринимать речевые произведения может быть использован в качестве вспомогательного средства при формировании, конструировании определенных свойств языковой личности, при разработке теоретической модели эффективной языковой личности.

Наш интерес к проблеме языковой личности судебного оратора обусловлен тем, что в отечественной науке практически не существует основательного исследования языковой личности судебного оратора (авторами единичных на сегодня работ, вносящих определенный вклад в разработку данной проблемы, являются В.В. Виноградов, О.В. Демидов, Е.А. Кузнецова). Мы стремимся выделить тип языковой личности судебного оратора и рассмотреть его индивидуальные языковые особенности, проявляющиеся в профессиональной юридической сфере.

«Образ оратора» является одной из составляющих языковой личности и проявляется в публичных выступлениях, то есть лишь в части созданных судебным оратором произведений. В них раскрывается одна из граней данной языковой личности. Мы учитываем также, что в силу жанровой специфики в судебной речи многие важнейшие особенности языковой личности судебного оратора не могут быть выражены явно. Поэтому, чтобы получить наиболее полное представление о языковой личности судебного оратора, мы анализируем её проявления и в произведениях других жанров.

Образ оратора, складывающийся из речи, особенностей речевого поведения, отношения к аудитории, определяется риторическим идеалом («ментальным образцом и образом хорошей речи»), существующим в обществе. Чтобы быть убедительной, речь должна соответствовать системе ценностей, принятых в данном обществе. Русский риторический идеал восходит к риторическому идеалу Платона и Сократа и к восточно-христианским традициям и характеризуется следующими особенностями: диалогичностью; гармонизирующим характером; положительной онтологичностью.

Становление образа русского оратора, соответствующего требованиям отечественного речевого идеала, осуществлялось на протяжении многих веков (первые изречения, которые могут быть отнесены к правилам практической риторики, находим в дошедших до нас рукописях XI века). Русский речевой идеал связан с именами многих выдающихся деятелей государства и культуры, среди которых наибольшую роль сыграли М.В. Ломоносов, А.Ф. Мерзляков, Н.Ф. Кошанский и др. Наиболее последовательно отечественный речевой идеал реализовывался в речах выдающихся судебных ораторов второй половины XIX века (К.К. Арсеньев, С.А. Андреевский, Ф.Н. Плевако, В.Д. Спасович, А.И. Урусов, М.Ф. Громницкий, А.Ф. Кони и др.). Разрабатывая в своей практической и теоретической деятельности русский тип обвинителя и защитника, они фактически создали такой тип русского оратора, который соответствует требованиям русского риторического идеала. Для русского типа обвинителя и защитника характерны следующие основные черты: высокая нравственность; внимание и уважение к человеку; сознание своего долга перед обществом и перед законом; высочайший профессиональный уровень, знание предмета; широкая образованность; мастерское владение искусством слова; широкое внесение литературно-художественных приемов в речь; искренность; эмоциональность; беспристрастность; независимость в убеждениях; спокойствие; соблюдение чувства меры.

Особое место в разработке русского типа обвинителя и вообще образа русского оратора, в соответствии с требованиями отечественного речевого идеала, принадлежит, несомненно, А.Ф. Кони. Так, его отдельная работа («Советы лекторам») посвящена рассмотрению образа русского оратора вообще, а также анализу основных речевых приемов и способов воздействия на русскую аудиторию. В ряде теоретических работ («Нравственные начала в уголовном процессе», «Приемы и задачи прокуратуры» и др.), исследуя проблемы нравственности судебного процесса, идею гуманного суда «по справедливости», «по совести», который более всего соответствует русскому национальному характеру, автор большое внимание уделяет характеристике образа русского судебного оратора, призванного реализовывать в практике судебных выступлений идеи гуманности и человеколюбия. Он неоднократно подчеркивает необходимость учитывать особенности «русского народного характера», «добрые душевные свойства русского человека», называет такие черты слагающегося русского типа обвинителя, как «спокойствие, отсутствие личного озлобления против подсудимого, опрятность приемов обвинения, чуждая и возбуждению страстей, и искажению данных дела, отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в способе держать себя на суде, простоту языка, свободного от вычурности или от громких и «жалких» слов…». В судебных выступлениях А.Ф. Кони на практике реализует названные им черты русского типа обвинителя, о чем свидетельствуют результаты нашего исследования.

Следует также отметить теоретическую работу К.К. Арсеньева «Русское судебное красноречие», в которой дается довольно полная характеристика судебного оратора. Синтезированный образ ритора находим и в работе П.С. Пороховщикова «Искусство речи на суде», автор которой обобщил опыт русского судебного красноречия второй половины XIX века и предложил характеристику основных практических приемов русских судебных ораторов.

Анализ языковой личности судебного оратора А.Ф. Кони осуществляется нами с опорой на трехуровневую модель языковой личности, включающую вербально-семантический, лингво-когнитивный и прагматический уровни описания языковой личности (Ю.Н. Караулов). Мы исходим из того, что каждая языковая личность выбирает и «присваивает» именно те языковые средства, которые «отражают ее жизненное кредо, ее жизненную доминанту». В языковом поведении человека, в его речевых поступках, то есть в широком смысле во всех речевых произведениях, создаваемых языковой личностью, опредмечивается «духовный облик личности, мир ее ценностей, идеалов, устремлений, выражающихся в чертах характера и стереотипах поведения, методе мышления, социально-жизненных целях и конкретно избираемых путях их достижения»; «образ судебного оратора» есть одна из составляющих «языковой личности», проявляющаяся в судебных выступлениях, раскрывающая особенности языковой личности, а также несущая в себе отраженный образ адресата речи (через прагматические роли).

Анализ языковой личности возможен лишь на основе рассмотрения всех составляющих ее структуры (в том числе и вербально-семантического уровня) с учетом их тесной взаимосвязи. Выбор лексических единиц свидетельствует о коммуникативной компетенции говорящего. В слове проявляются параметры духовного мира личности (эмоциональное состояние говорящего, его цели и т.п.), умение говорящего управлять коммуникативным процессом (предотвратить конфликт, смягчить реакцию собеседников на случившееся и т.п.) (Т.В. Кочеткова), его интеллект и т.п. Отсюда понятен наш особый интерес к лексикону А.Ф. Кони: сопоставительный анализ составленных нами частотных словарей его судебных выступлений позволяет выявить уже на вербально-семантическом уровне характерные особенности его языковой личности.

На лингво-когнитивном уровне проявляется отношение языковой личности к основополагающим понятиям культуры – концептам. Если рядовой, «обычный человек» посредством концепта сам входит в культуру, то «творец культурных ценностей» (каковым является А.Ф. Кони) через концепты влияет на национальную культуру и воспитывает окружающих. Нами предпринята попытка представить языковую личность судебного оратора А.Ф. Кони в аспекте концептных представлений, определив место того или иного концепта в иерархии ценностей его личности. Особенности реализации основных концептов культуры в речевом произведении обусловливаются своеобразием творческого характера и свидетельствуют о принадлежности автора к национальной культуре. Концептуальная картина позволяет выявить творческое своеобразие оратора, понять суть его душевного склада, его мировоззрение, осознать глубину текстового содержания. Для рассмотрения личности в концептуальном аспекте используются данные фундаментального исследования Ю.С. Степанова «Константы: Словарь русской культуры».

Полноценному анализу языковой личности А.Ф. Кони на прагматическом уровне способствует выявление и описание средств выразительности, приемов диалогизации и драматизации, характерных для него. При этом акцент делается на умении оратора использовать различные речевые приемы в целях создания высокоэффективной, убедительной речи. Исходя из того, что в образе ритора всегда присутствует исполнительский элемент, имеющий стратегическое значение и определяемый коммуникативными целями речевого произведения, мы рассматриваем также прагматические роли, исполняемые А.Ф. Кони, которые по своей сути представляют различные варианты речевого поведения, позволяющие сделать речь максимально доступной для восприятия и убедительной.

Во второй главе «Языковая личность А.Ф. Кони в аспекте нравственных концептов русской культуры» А.Ф. Кони предстает как языковая личность, в которой ярко проявляются базовые черты русского национального речевого идеала, черты, определяемые лингвокультурной ситуацией того времени, а также индивидуальные.

Нам близко лингвокультурологическое понимание концепта, поскольку концепты представляют собой «как бы сгустки культурной среды в сознании человека» (Ю.С. Степанов) и являются «результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека» (Д.С. Лихачев). Концепт в сознании человека выполняет две функции: с его помощью культура проникает в область мыслей и чувств языковой личности, с другой стороны, благодаря концепту любой человек приобщается к культуре, «входит» в нее.

При описании личности А.Ф. Кони мы исходим из факта, что каждая языковая личность является членом того или иного национально-лингво-культурного сообщества, и тогда судебный оратор предстает перед нами как русская языковая личность, обладающая не только индивидуальными чертами, но и некоторой доминантой, определяемой национальными традициями и лингвокультурной средой. Опираясь на созданную В.В. Воробьевым модель лингвокультурологического поля «русская национальная личность», а также на рассмотренные Ю.С. Степановым важнейшие концепты русской культуры, мы описали языковую личность А.Ф. Кони на основе совокупности созданных им текстов разных жанров, выступающих «как субъективное отражение объективного мира», «как выражение сознания, что-то отражающего», и выявили её основные характеристики.

В модели В.В. Воробьева ядро лингвокультурологического поля «русская национальная личность» составляют лингвокультуремы русский, великорусский, россиянин, российский и др., которые в совокупности составляют один концепт «Русь, Россия, русские, россияне». О его важности для языковой личности можно судить по частотности употребления названных единиц в речи. Подсчеты показали, что на каждой второй странице восьмитомного собрания сочинений А.Ф. Кони встречаются составные словосочетания с определением русский, которое и выступает как качественная национальная характеристика человека или предмета, подчеркивая специфику «русскости»: русская душа, русская гражданственность, русская женщина, русский солдат, русское искусство, русская природа и др. При этом наиболее частотны лингвокультуремы русский человек, русский народ, русские люди, русская натура, русские нравы, русские свойства. Вообще все явления действительности А.Ф. Кони характеризует через призму «русскости». Он постоянно подчеркивает необходимость учета особенностей русского характера во всех явлениях жизни, говорит о своеобразии всего русского. Так, им неоднократно высказывается мысль о необходимости создания в русском суде типов судебных деятелей, «согласных с народным характером», - русского адвоката, русского прокурора, русского судьи, о специфике русского правосудия. Слова Россия, Русь также имеют для А.Ф. Кони особое значение. Содержание этих лингвокультурем достаточно полно раскрывается в его письмах. Россия для него «наша исстрадавшаяся родина», «бедная, немощная родина». Автор с горечью пишет о том, что Россия испытывает не лучшие времена, однако он верит в ее возрождение и связывает свои надежды с лучшими представителями великого русского народа.

Особо следует отметить отношение А.Ф. Кони к русскому языку. Будучи почетным академиком по Разряду изящной словесности при Отделении русского языка и словесности Академии наук, он вел активную борьбу против искажений и порчи русского языка, против его засорения «иностранщиной». Для самого оратора было характерно бережное отношение к родному слову, безошибочность чувства «соразмерности и сообразности» при использовании иноязычных и исконно русских наименований в общем потоке речи. Относительно невысокая доля заимствованных слов (специальных и неспециальных) в его речи – доказательство прекрасного владения языком специальности (в подавляющем большинстве международный язык права – это слова с латинской основой) и хорошей ориентации в общечеловеческом культурном пространстве. Речь А.Ф. Кони всегда чиста, правильна, доступна и эффективна.

«Русскость» его языковой личности проявляется и в том, что он использует в своих речевых произведениях пословицы и поговорки, которые ярко и образно выражают отношение оратора к определенным жизненным обстоятельствам, к другим людям, убедительно оценивают их действия, поведение и т.п. Вместе с тем набор пословиц и поговорок свидетельствует о хорошем знании народного творчества.

Концепт «Русь, Россия, русские, россияне», фигурирующий в произведениях А.Ф. Кони разных жанров, позволяет представить его как патриота, как русскую личность с глубоким национальным чувством, знанием истории страны, особенностей русского характера, национального темперамента, как человека, не только гордящегося за свою страну и свой народ, но и обладающего чувством ответственности за судьбу Родины.

Как важнейшее свойство языковой личности в сознании А.Ф. Кони присутствует концепт «Вера», отражающий его религиозность и признание приоритета нравственных законов в жизни человека. Религиозность является глубинной чертой русского национального характера. Она проявляется в самом характере мышления, в эмоциях, этических и иных оценках, волевых импульсах русского человека. Различного рода упоминания Бога как высшего мерила всего сущего, апелляции к нему нашли широкое отражение в фольклоре, в пословицах и поговорках, в устойчивых выражениях и т.п. И в языке А.Ф. Кони широко используются пословицы и поговорки, фразеологические единицы, связанные с именем Бога, упоминанием понятий греха, ада, рая, которые применяются для характеристики людей и оценки их поведения в различных житейских ситуациях. Он прекрасно знает евангельские тексты, о чем свидетельствуют цитаты в речевых произведениях разных жанров, причем с точной ссылкой на источник. Кроме того, часто встречаются сравнения на основе евангельских образов или сюжетов, причем «творческий» подход к религиозным текстам проявляется в переиначивании их и употреблении в измененном виде. А.Ф. Кони воспринимает Святое Писание, слово Божье как руководство к действию, как советы и правила, по которым должен жить каждый христианин, поэтому чаще всего религиозные тексты применяются им с апеллятивной целью, то есть как отсылка к непреложному авторитету с целью эмоционального воздействия на слушающего или читающего и для создания определенного отношения к людям, событиям, явлениям, о которых он говорит. Религиозность А.Ф. Кони выражается в различных текстах также через важнейшие концепты: «Совесть», «Нравственный закон», «Правда», «Истина».

Многие исследователи (В.В. Мельник, Ю.С. Степанов, А.Д. Шмелев и др.) отмечали характерное для русского мировосприятия недоверчивое, даже ироническое отношение к законам. В русском менталитете «закону» противопоставлено не скверное («беззаконие»), а нечто хорошее, доброе, положительное. За сферой закона, по русским представлениям, лежит, хотя и не «регламентированная» (Ю.С. Степанов), более обширная область добра, совести и справедливости. А.Ф. Кони постоянно учитывал особенности русского правосознания, о чем свидетельствуют данные частотных словарей его судебных речей. Так, выступая с руководящим напутствием перед присяжными заседателями – представителями разных слоев русского общества – оратор, по нашим подсчетам, использовал слово закон и его производные почти в два раза реже, чем в кассационных заключениях, адресатом которых были юристы-профессионалы (в руководящих напутствиях на одну страницу текста приходится 0,8 случаев словоупотреблений, в то время как в кассационных заключениях – 1,46 случая).

Для русского языка самоочевидно и существенно противопоставление формальному, юридическому закону правды – внутренней справедливости, ощущаемой и осознаваемой в душе, совести. Иными словами, закон формальный, юридический противопоставляется в русской культуре закону нравственному. Концепт «Нравственный закон» неразрывно связан с концептом «Совесть». Не случайно другое название для нравственности в русской культуре и русском языке – совестливость (Л.И. Скворцов). Разграничивая закон нравственный и юридический, А.Ф. Кони объединяет понятие нравственности с понятием совести. Судить «по совести» - значит руководствоваться не только законами юридическими, но и нравственными, отдавая предпочтение именно им. Таким образом, совесть для русского юриста стала нравственной основой всего судебного процесса.

О приоритете для А.Ф. Кони нравственного закона, вообще нравственного начала свидетельствуют результаты частотного анализа его тезауруса. В 16 обвинительных речах нами отмечено 86 случаев употребления прилагательного «нравственный» и производных от него слов в различных сочетаниях. Оратор не только сам рассматривает каждое дело с позиций нравственного закона, но и призывает судей к исследованию дела с нравственной стороны, к обсуждению главного нравственного вопроса в деле, говорит о нравственных основах обвинения, дает нравственную оценку показаниям и действиям подсудимого и свидетелей. Он уверен в необходимости и возможности нравственного воспитания человека, призывает судей учитывать при назначении наказания степень нравственного воздействия этого наказания на подсудимого.

Слово «совесть» и производные от него употреблены А.Ф. Кони в обвинительных речах 47 раз. Он различает совесть общественную, представителями которой являются присяжные заседатели, и совесть, понимаемую как способность индивида давать нравственную оценку своим поступкам и на основании этой оценки выносить себе приговор. В человеке виновном должен зазвучать голос совести – в этом заключается великая гуманистическая задача суда. Услышать в себе голос совести, пережить суд своей совести - в интересах самого подсудимого, так как только таким образом можно очиститься от греха и примириться с собой. Именно в приговоре совести заключается подлинное возмездие за преступление. А.Ф. Кони постоянно напоминает своим слушателям о карающей силе совести, о бессилии человека перед ней. Совесть действует независимо от воли человека, от нее нет спасения. Отягощенная совесть человека, совершившего преступление, восстает, преступник испытывает давление совести, становится жертвой угрызений совести. Попытки вступить в сделку со своей совестью не удаются, совесть берет верх. Человек не может заставить замолчать свою совесть, она начинает говорить независимо от человека. В нравственном человеке всегда звучит голос совести, который не дает ему совершить проступок. Таким образом, концепт «Совесть», неразрывно связанный с концептом «Нравственный закон», имеет для А.Ф. Кони мировоззренческое значение. Юриста больше всего интересует действие совести на человека виновного, причем акцент делается на её неумолимой карающей силе. Искупить содеянное человек может лишь полным признанием вины. Совесть – это суд, на котором говорят только правду и приговор которого справедлив. Судит себя сам человек.

Другим важным понятием, связанным с выполнением нравственного закона, является концепт «Правда». В русской культуре слово «правда» тесно связано и одновременно противопоставляется слову «истина» (Ю.С. Степанов). К понятию «правда» примыкает понятие «справедливость». «Только в русской культуре «справедливость» соединяется с внутренним убеждением, с «правдой» и включается в поле «истины» (Ю.С. Степанов). Устанавливается связь: «правда» - «справедливость» и «правда» - «истина». Таким образом, в слове «правда» соединяются два значения – правда как объективная истина и правда как внутренний закон, справедливость. Эти два значения слова «правда» - «правда-истина» и «правда-справедливость» - выражают две стороны поиска истины в делах, затрагивающих человека. Русский человек явный приоритет в понимании законности отдает внутренней убежденности в правоте, внутренней справедливости по отношению к внешней правде, юридической «формальности».

Частотный анализ тезауруса А.Ф. Кони говорит о наибольшей ценности, приоритетности для него именно нравственной правды, «правды-справедливости». Так, в 16 обвинительных речах отмечено 163 случая употребления слова «правда» и производных от него, а «справедливость» и производные от него встретились 44 раза. В то же время существительное «истина» и его производные зафиксированы 42 раза, причем в 4 речах оратор вообще ни разу не употребил эту лексему. А.Ф. Кони-обвинитель постоянно напоминает судьям о необходимости рассмотрения дела с учетом жизненной правды, подчеркивает, что все действия участников судебного процесса должны осуществляться в интересах установления истины. Чтобы обнаружить истину в деле, необходимо узнать правду. Установление истины в суде требует исследования всех обстоятельств дела и обязательного сопоставления их с жизненной правдой. Понятие правды напрямую связано с миром человека, который и является ее носителем, поэтому и существует житейская правда, поэтому человек может укрывать правду, говорить не всю правду, не полную правду, правду пополам с ложью.

Анализ речей А.Ф. Кони позволяет говорить о возможности разной степени приближения событий и фактов к правде, то есть для известного юриста правда является «градуированным» понятием. Показательно в этом смысле употребление им слов, производных от «правда»: правдоподобный / неправдоподобный. Частое использование А.Ф. Кони-прокурором этих слов свидетельствует о неустанном стремлении к обнаружению полной правды и установлению на ее основе истины. Любой факт, событие, показание свидетеля, подсудимого подвергаются сомнению, устанавливается их соответствие правде. Так образуется шкала, отражающая разную степень приближения явлений к правде: показание или объяснение может быть крайне неправдоподобным, совершенно неправдоподобным, весьма неправдоподобным, слишком неправдоподобным, неправдоподобным, в показаниях могут быть признаки правдоподобия, показание может быть более или менее правдоподобным, правдоподобным, может быть много правдоподобного, одно может быть правдоподобнее другого, показания могут быть правдоподобными до грубости. Эта градационная шкала продолжается употреблением слова «правдивый». А.Ф. Кони оценивает показания, объяснения как менее правдивые, правдивые, вполне правдивые, более правдивые, наиболее правдивые; показания могут содержать достаточно правдивости или много правдивости. Поиски правды юристом имеют своей целью оправдание или обвинение подсудимого. В этой связи обращает на себя внимание частое звучание в обвинительных речах А.Ф. Кони слова «оправдывать» и производных от него. Оратор говорит об оправдательных документах, материалах, а не об обвинительных; о данных, которые могут или не могут служить к оправданию подсудимого, но не к обвинению; о наличии или отсутствии данных для оправдания, но не для обвинения подсудимого и т.п. По-видимому, здесь проявляется не столько особенность речи оратора, сколько особенность русского суда, связанная с русским национальным характером, решающая дела «по совести», «по правде», а также учет презумпции невиновности.

В руководящих напутствиях присяжным слово «правда» и производные от него употреблены 18 раз; «справедливость» и производные от него – 7 раз; «истина» - лишь 2 раза. В этих речах также обращает на себя внимание частое (10 случаев из 18) употребление слова «оправдать» и производных от него. Эти данные говорят о личной незаинтересованности судебного деятеля в том или ином исходе дела и заинтересованности в решении дела «по правде». В кассационных заключениях слово «правда» и производные от него употреблены 22 раза; «справедливый» и производные от него – 7 раз; «истина» - 10 раз. Если сравнить частотность употребления А.Ф. Кони слов «правда», «справедливость» и «истина» и производных от них в обвинительных речах, кассационных заключениях и руководящих напутствиях присяжным, получается, что в обвинительных речах слово «истина» и производные от него употреблены в 5 раз реже, чем слова «правда», «справедливость» и производные от них. В кассационных же заключениях слово «истина» звучит явно чаще: на 29 случаев употребления слов «правда», «справедливость» и производных от них приходится 10 случаев употребления слова «истина» и производных от него. Это понятно: в кассационной инстанции проверяется и устанавливается соответствие или несоответствие решения или приговора суда прежде всего юридическим законам.

Концепты «Правда» и «Истина», как и концепт «Совесть», имеют для А.Ф. Кони мировоззренческий статус. В его судебных выступлениях обнаруживается четкое разграничение «правды-истины» и «правды-справедливости», что, как мы уже отметили, связано с характерным для русского общества пониманием неслитности правды внешней, юридической («правды-истины») с правдой внутренней, житейской («правда-справедливость»). Нравственным является установление справедливости на суде, а для этого часто бывает недостаточным одной только отвлеченной правды закона юридического, а необходима еще настоящая правда жизни, то есть концепт «Правда» сближается с концептом «Совесть»: судить по совести означает судить по справедливости.

Итак, судебный оратор А.Ф. Кони в аспекте концептов русской культуры предстает как высоконравственная личность, которая сверяет все свои поступки, свое поведение и поведение окружающих с совестью. Как судья и человек, для которого особый возвышенный смысл творимого дела заключается в задаче разбудить совесть в человеке виновном и установить справедливость на суде на основе отвлеченной правды закона юридического и настоящей правды жизни. В целом А.Ф. Кони представляет собой русскую языковую личность, в которой ярко проявляются доминантные черты национального характера: религиозность; всемирная отзывчивость (человеколюбие и совестливость, доброта, терпение, неприятие равнодушия и беспринципности); оптимизм, проявляющийся в вере в способности человека, в его опыт, мастерство и умение преодолевать жизненные трудности.

В третьей главе «Языковое богатство и логичность как базовые категориальные признаки судебной речи» определяются и описываются эти важнейшие жанрообразующие качества убеждающей судебной речи.

Богатство – одно из главных коммуникативных качеств речи. В этом смысле говорят прежде всего о её лексическом богатстве. Исследователи судебного красноречия (П.С. Пороховщиков, Н.Н. Ивакина, Л.К. Граудина, Г.И. Миськевич и др.) называют богатство, или разнообразие, важным, необходимым качеством убеждающей судебной речи.

С целью изучения лексикона судебного оратора А.Ф. Кони (под лексиконом мы понимаем «запас слов, выражений, характерный для кого-либо или для какой-либо области человеческой деятельности») нами составлены: частотный словарь обвинительных речей (на основе 16 речей), частотный словарь руководящих напутствий присяжным (на основе 3 речей), частотный словарь кассационных заключений (на основе 3 речей). В частотном словаре обвинительных речей А.Ф. Кони зафиксировано всего словоупотреблений – 120829, которые составились из 9323 разных слов. В частотном словаре руководящих напутствий присяжным - 11809 словоупотреблений 2527 разных слов. В частотном словаре кассационных заключений – 17747 словоупотреблений 2726 разных слов.

Анализ объема и состава лексикона А.Ф. Кони показал, что в целом степень лексического разнообразия его дискурса невелика: по данным трех частотных словарей 100 самых частых слов составляют почти половину всех словоупотреблений (100 самых частых слов словаря обвинительных речей оратора составляют 57835 словоупотреблений или примерно 48% текста; 100 самых частых слов словаря руководящих напутствий присяжным дают 5794 словоупотреблений или 49% текста; 100 самых частых слов словаря кассационных заключений составляют 9130 словоупотреблений или 52% текста). При этом выявляется наименьшее лексическое разнообразие словаря кассационных заключений.

Для выявления богатства лексикона А.Ф. Кони мы воспользовались формулой, предложенной Ю.Н. Карауловым: А = V1 x V/N, где V – количество разных слов, V1 – число слов с частотой единица, N – общее число словоупотреблений. В цифровом отражении богатство сравниваемых лексиконов таково:

А кассационные заключения = 204.13

А руководящие напутствия присяжным = 286.31

А обвинительные речи = 288.72

Полученные данные говорят о примерно одинаковом составе лексикона оратора в обвинительных речах и руководящих напутствиях присяжным и меньшем разнообразии лексикона в кассационных заключениях, что объясняется, по-видимому, фактором адресата. Для лучшего разъяснения присяжным заседателям положений закона, обстоятельств рассматриваемого дела необходимо использовать синонимы и другие единицы языка, тогда как кассационные заключения, адресованные опытным юристам Сената, должны быть четкими и лаконичными.

Сплошное пословное сопоставление трех частотных словарей позволило выявить общие для всех судебных выступлений известного юриста слова, что дает право предположить их важность не только для системы лексикона судебного оратора А.Ф. Кони, но и словаря судебного оратора вообще. Так, из 400 первых слов (при сравнении из их числа были исключены местоимения, предлоги, частицы и союзы) в статистически упорядоченных словниках общими оказались 129 слов. При этом обнаружилось определенное семантическое объединение высокочастотных слов, вошедших в число общих для всех трех словников. Например, отдельный узел ассоциативно-семантической сети составляют слова, используемые оратором для передачи точки зрения, мнения, хода мысли, доказательства (показание, вопрос, признать, основание, мнение, сознание, сомнение, факт, доказательство, вывод). По частотности употребления в речи некоторых слов этой группы можно судить о важности, приоритетности того или иного понятия. В частности, можно сказать, что особое значение при выработке убеждения по делу А.Ф. Кони придает показаниям (453 словоупотребления). Также не случайно слова сознание и сомнение употребляются им чаще (соответственно 92 и 89 словоупотреблений), чем, например, слово факт (77 словоупотреблений). Известно, какое большое значение А.Ф. Кони-обвинитель придавал сознанию подсудимого в своем деянии: он считал, что суд только тогда выполняет высокое предназначение, когда подсудимый осознает преступность своего деяния, причем осознание должно быть полным. Столь же важным для обвинителя является понятие сомнение.

Сопоставление данных частотных словарей также показало, что лексиконы обвинительных речей и руководящих напутствий присяжным сходны между собой, но отличны от лексикона кассационных заключений. Если в первых двух словниках общими являются слова, обозначающие то, что имеет отношение к чувствам человека, к его душе (гнев, доверие, душа, нравственный); слова, выражающие взаимоотношения между людьми (близкий, помощь, чужой); слова с оценочным значением (сильный, тяжелый, хорошо), то при сопоставлении этих словников со словником кассационных заключений общими оказались слова, семантически связанные с ситуацией необходимости принятия правильного, законного решения по делу на основе рассмотрения материалов дела (взгляд, точка зрения, возможный, исследование, деяние, сведение, обсуждение, рассматривать, оценка, решение). Знаменательно также появление слова истина, принадлежащего, как известно, к области разума, а не сердца. Но при этом единичны слова, которые могут быть отнесены к области чувств, эмоций. Полученные данные говорят о том, что, произнося речи перед присяжными заседателями, А.Ф. Кони стремился воздействовать как на разум, так и на чувства аудитории. В кассационных же заключениях он явно отдавал предпочтение логике изложения, а не эмоциям. Поэтому язык оратора, произносящего кассационные заключения, сух, почти полностью лишен эмоциональности, что демонстрирует его соотнесенность с официально-деловым стилем.

Лексико-грамматическая характеристика словарей судебных выступлений А.Ф. Кони (анализ «частеречного» состава) показала высокую частотность употребления в них глаголов и особых форм глагола (причастий, деепричастий), что свидетельствует о преимущественном использовании говорящим повествовательного типа речи, который применяется для передачи содержательно-фактуальной информации (термин И.Р. Гальперина). По нашим данным, такого рода информация чаще передается в обвинительной речи (на глаголы приходится 18% словоупотреблений), значительно реже – в кассационном заключении (15%). Частотность употребления имен прилагательных по сравнению с глаголами, причастиями и деепричастиями вдвое меньше. При этом реже всего прилагательные встречаются в обвинительных речах, что говорит о преимущественном использовании в них повествовательного типа речи, в то время, как прилагательные характерны для такого функционально-смыслового типа речи, как описание. К этому типу речи известный юрист прибегает в кассационных заключениях чаще, чем в руководящих напутствиях присяжным или обвинительных речах, соответственно: 8,3%; 7,7%; 6,6%. Высокая частотность отглагольных существительных объясняется, с одной стороны, активностью процесса образования и использования этих форм в русском литературном языке второй половины XIX века. Однако в большей мере их частотность обусловлена, во-первых, официально-деловым стилем речи; во-вторых, терминологическим характером, семантической точностью и однозначностью многих существительных на -ние, -ость. Чем выше частотность употребления в речи отглагольных существительных терминированного значения, тем более официальный и конкретный характер приобретает судебная речь. Наши данные вновь подтверждают факт, что такие характерные для судебной речи черты, как строгость и официальность в большей мере проявляются именно в кассационных заключениях (17% словоупотреблений), чем в обвинительных речах (9%) и руководящих напутствиях присяжным (13%). Употребление имен числительных, связанное с требованием точности, конкретности судебной речи, характерно для кассационных заключений (5,3%). В обвинительной же речи оратор предпочитает не давать точных ссылок на различные статьи закона с указанием их номеров, дат вступления в силу и т.п., что свидетельствует об ориентированности оратора на особенности восприятия устного текста аудиторией. Соответственно, и имена числительные встречаются не часто (2,5%).

При всех проявлениях разных начал судебное красноречие остается разновидностью официально-делового стиля, для которого характерны особые признаки (объективность, точность, логичность, специальная лексика, сложные синтаксические построения и т.п.). Однако лексикон А.Ф. Кони-оратора поражает своим стилистическим разнообразием. Наряду с общеупотребительными и книжными словами, составляющими основу судебной речи, он активно использует разговорные, просторечные и областные слова и фразеологизмы. Хотя следует признать, что процент слов со словарными пометами науч., спец., ритор., торж., а также ирон., шутл. невелик (при определении стилистической принадлежности слов, вошедших в словари судебных речей А.Ф. Кони, нами использовались данные «Толкового словаря русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова).

Часть лексики в судебных выступлениях составляют юридические термины, делающие изложение точным, компактным и избавляющие оратора от пространных описаний и определений. Частотность употребления юридических терминов в судебных выступлениях А.Ф. Кони колеблется от 1 – 5 случаев до нескольких сот словоупотреблений. Так, в обвинительных речах около 62% юридических терминов встречаются от 1 до 5 раз. С другой стороны, нами выявлены 12 терминов, которые дали 45% всех случаев их использования: дело (в значении ‘уголовное дело’), подсудимый, свидетель, завещание, лицо (в значении ‘человек’), преступление, суд, закон, убийство, власть (в значении ‘обвинительная власть’), обвинение, право. Выявленные закономерности свидетельствуют о том, что А.Ф. Кони, учитывая фактор адресата, старался не загружать свою речь разнообразными юридическими терминами, используя в основном общеизвестные, доступные для правильного понимания даже при небольшой осведомленности в правовых вопросах и не требующие специальных комментариев. Он применяет юридические термины в обвинительных речах (4,7% словоупотреблений) и руководящих напутствиях присяжным (7,1% словоупотреблений) с определенной долей осторожности, разъясняя каждое слово, которое может быть не понято его слушателем. И наоборот, произнося кассационные заключения в узкопрофессиональной сфере – перед опытными юристами, оратор свободно употребляет терминологическую лексику (16,2% словоупотреблений).

Полученные статистические данные демонстрируют возрастание «книжности» стиля судебного оратора от обвинительных речей (12% книжных; 2% разговорных слов) к кассационным заключениям (28% книжных; 0,5% разговорных слов) вместе с уменьшением в том же направлении эмоциональности, экспрессивности, «разговорности». Таким образом, кассационным заключениям А.Ф. Кони свойственна официальность, приподнятость, обвинительные же речи оратора отличаются наибольшей выразительностью, образностью и эмоциональностью. Эти особенности обусловлены жанровыми различиями судебных выступлений: специфическими коммуникативными целями и особенностями аудитории.

Значительное место в лексиконе А.Ф. Кони занимают иноязычные слова и выражения, среди которых особую группу составляют славянизмы (в обвинительных речах 662 словоупотребления). Мера и степень употребления славянизмов напрямую связана с тематикой и содержанием речи, её жанровым своеобразием. Среди функций славянизмов в речах оратора следует отметить: усиление официальности речи (славянизмы - юридические термины и славянизмы – канцеляризмы); создание эмоциональности и выразительности речи; повышение словесного воздействия на религиозного адресата. Естественно также использование церковнославянизмов при рассмотрении вопросов веры. В речи А.Ф. Кони нередки заимствования из западноевропейских языков, что свидетельствует, с одной стороны, о высокой образованности, эрудированности и культуре оратора, а с другой, является отражением характерного для русского литературного языка XIX века процесса интенсивного вхождения и усвоения лексических заимствований. Основной пласт заимствований в лексиконе А.Ф. Кони составляют латинизмы, что напрямую связано с интенсивностью употребления в судебной речи юридических терминов. Частотность употребления латинизмов возрастает от обвинительных речей (722 словоупотребления или 0,6% текста) к руководящим напутствиям присяжным (125 словоупотреблений или 1% текста) и кассационным заключениям (250 словоупотреблений или 1,4% текста), соответственно с ростом частотности употребления судебной терминологии. Примерно одинаковый процент включения галлицизмов (0,3%) в обвинительные речи, руководящие напутствия присяжным и кассационные заключения свидетельствует об особенностях лексикона известного юриста независимо от жанровой принадлежности текста. Наличие грецизмов (0,3%) в лексиконе А.Ф. Кони говорит о степени его образованности. Основную массу грецизмов составляют термины науки, искусства и литературы. Значительно также число медицинских терминов, что свидетельствует о профессионализме судебного деятеля, хорошем знании судебной медицины и психиатрии. Присутствуют в его речах заимствования и из других языков (немецкого, английского, итальянского, польского). Их употребление полностью соответствует процессам, происходящим в русском литературном языке второй половины XIX века (частотность заимствований из французского, английского и немецкого языков, и незначительность, эпизодичность заимствований из других языков – итальянского, восточных и др.).

Проведенный анализ показывает, что языковое богатство является важным, необходимым качеством убеждающей судебной речи. Лексикон судебного оратора вырабатывается с учетом специфики развития русского литературного языка, жанровых особенностей судебных речей, своеобразия личности оратора. А.Ф. Кони обладал богатым словарным запасом, совершенным знанием языка, тонким языковым чутьем. Его судебные выступления демонстрируют умение целенаправленно использовать в процессе общения все лексические ресурсы национального языка, то есть осуществлять такой выбор и такую организацию языковых средств, которые в ситуации судебной речи позволяют обеспечить максимальную эффективность коммуникации.

В судебной речи логическая сторона убеждения, как правило, выходит на первый план. В реферируемой работе рассматриваются лишь два компонента, формирующие категорию логичности: во-первых, вопрос о предъявлении доказательств, поскольку процесс доказывания занимает главное место в судебной практике и без умелого доказательного рассуждения не может быть ни речи обвинителя, ни речи защитника; во-вторых, вопрос о языковых средствах, содействующих четкой смысловой связности речи и отражающих логику изложения и рассуждения оратора.

В обвинительных речах А.Ф. Кони нами выявлены и описаны особенности обоснования правильности своей точки зрения. Известный юрист максимально продумывал каждую речь, систему аргументации, учитывая как доводы в пользу своей точки зрения, так и доводы своего процессуального противника, и использовал в обвинительном выступлении все возможные приемы и методы доказательства главного тезиса: прямое и косвенное доказательство; дедуктивный, индуктивный методы и умозаключения по аналогии. Прямое доказательство широко применяется в тех случаях, когда роль аргументов выполняют показания свидетелей, письменные документы, вещественные доказательства. Для прямого обоснования утверждений им используются различные логические схемы: дедуктивная, индуктивная и по аналогии. При помощи косвенного способа доказательства обвинитель предупреждал возможные возражения оппонента. Использование косвенного доказательства свидетельствует о том, насколько глубоко талантливый юрист продумывал каждую обвинительную речь, систему аргументации, стараясь учесть все «за» и «против», тем самым обезоруживая своего процессуального противника.

Для речей А.Ф. Кони характерен классический «гомеров порядок» расположения аргументов: сначала сильные доводы, затем средней силы, в конце – один наиболее мощный. Оратор редко ограничивается 3 – 4 аргументами. В некоторых обвинительных речах им рассматривается до 6 - 8 доводов для обоснования только одного положения. В каждом случае, выбирая количество аргументов, юрист строго следует закону достаточного основания: их должно быть не больше и не меньше, чем нужно для обоснования тезиса. Характерным и весьма эффективным в судебной практике А.Ф. Кони, по нашему мнению, стал прием повторения доказательств в заключительной части обвинительной речи, который обычно совмещался с приемом «ораторского распространения». Краткое и последовательное перечисление всех аргументов в конце речи с добавлением новых соображений, выделяющих и подчеркивающих наиболее надежные доводы оратора, способствовало значительному увеличению силы доказательства.

Основные логические аргументы, которыми пользовался обвинитель, - ссылки на законы, факты, логические и риторические определения. В обвинительных речах ссылки на закон используются намного реже, чем в кассационных заключениях, и обычно представляют собой конструкции типа: наш закон предусматривает…; закон нигде не говорит о том, что…; по закону считается… и т.п. Эти данные свидетельствуют о постоянном учете оратором фактора адресата при использовании рациональных аргументов. А.Ф. Кони учитывал каждый факт, «обрабатывая» его специально для убеждающей речи, давая оценку, демонстрируя его связь с другими фактами и аргументами. Аналитические контексты располагаются последовательно, как звенья одной цепи, постепенно приближая оратора и слушателей к раскрытию полной картины преступления. Тщательно отобранные и объективно отражающие картину преступления, факты в речах А.Ф. Кони-обвинителя служат надежным аргументом доказательства. Широко используются в обвинительных речах риторические определения, указывающие на сущность того или иного явления с целью усиления убеждающего эффекта. Они также применяются как основание для формулирования доводов в пользу своей точки зрения. Однако при квалификации уголовно наказуемых деяний знаменитый юрист прибегает к логическим приемам определения, так как точность и непротиворечивость такого определения обусловливают решение вопроса о назначении наказания.

А.Ф. Кони хорошо владеет различными видами логической связи, обеспечивающими последовательность речи и взаимозависимость ее отдельных частей. Он широко внедряет в речь метатекстовые конструкции, в которых сообщает о том, как построена речь, о чем и в какой последовательности оратор собирается говорить. Такие приемы подготавливают аудиторию к восприятию последующей информации, дают ей возможность яснее представить связь и обусловленность частей речи. Метатекстовые конструкции ориентируют слушателей в текстовом «пространстве», существенно облегчают восприятие и понимание речи. Среди наиболее характерных для А.Ф. Кони назовем скрепы, авторские ремарки, вопросительные конструкции.

Скрепы в обвинительных речах указывают на последовательность развития мысли (затем; далее; прежде всего; наконец; во-первых; во-вторых; и тогда; первый вопрос); выражают причинно-следственные отношения (так как; поэтому; ибо; вследствие того, что; ввиду этого; вследствие чего; для того чтобы); отношения противоречия (однако; между тем; вместе с тем; хотя; несмотря на то, что); подводят итог (следовательно; итак; вот; очевидно, что; ясно, что; таким образом); вводят примеры (например; так) и т.д. Таким образом, скрепы выполняют функцию соединения аргументированных высказываний в логически правильный и стилистически корректный текст.

В качестве средства для перехода от изложения одной мысли к другой, от одного пункта плана к следующему А.Ф. Кони широко использует авторские ремарки, то есть выражения, привлекающие внимание аудитории к последующему высказыванию, поясняющие порядок изложения, основные цели речи или задачи, решаемые в данной части выступления. При помощи авторских ремарок оратор 1) объясняет слушателям, какие вопросы хочет рассмотреть, почему станет это делать и отчего именно в такой последовательности, а не в другой: «Для того чтобы доказать, что …, необходимо доказать, что…»; «Необходимо проследить … и затем разъяснить…»; 2) сообщает, к рассмотрению какого вопроса он приступает, с каких позиций будет рассматривать его и почему: «Прежде всего является вопрос о …»; «Для того чтобы судить об этом, надо обратиться к …»; 3) поясняет, почему он не будет касаться в своей речи тех или иных вопросов: «Я не стану касаться этого происшествия. Вы сами слышали свидетелей Х. и У. и оцените их показания…»; 4) дает понять слушателям, что он закончил рассматривать какой-то вопрос и переходит к следующему: «Вот главные соображения, которые я считал заранее нужным представить вам по поводу будущих возражений обвинению. Затем я перехожу к самому преступлению подсудимого…»; 5) объясняет, что важнейшие положения его речи доказаны: «На основании всего, что я изложил пред вами, господа присяжные заседатели, я обвиняю Х. в том, что он …»; 6) предупреждает слушателей, что обстоятельства дела требуют рассмотрения каких-то документов и т.п.: «Рассматривая первый вопрос, следует обратиться к прямому указанию закона…». Таким образом, авторские ремарки помогают судебному оратору придать изложению большую ясность, четкость и последовательность.

Характерной особенностью обвинительных речей А.Ф. Кони можно считать то, что они представляют собой цепь вопросов, на которые слушатели получают ответы. Логические вопросы в его выступлениях служат своеобразными вехами, указывают на переход от одной мысли к другой, определяют содержание последующего изложения. Оратор использует вопросительные конструкции, во-первых, в композиционной функции, когда вопрос отграничивает одну часть ораторской речи от другой, оттеняет план изложения и определяет содержание последующей части. Во-вторых, для усиления впечатления, чтобы заострить внимание аудитории на отдельных, наиболее важных сторонах обсуждаемого дела, А.Ф. Кони довольно часто не только сообщает, о чем он будет говорить дальше, но и уточняет, детализирует предмет разговора, используя для этого не одно, а несколько вопросительных предложений. В-третьих, вопросы, придавая четкость построению текста, отражают последовательное движение мысли автора, тем самым помогают не только привлечь внимание слушателей, но и включить их в активную мыслительную деятельность.

Особое место в обвинительных речах А.Ф. Кони занимают периоды, способствующие полному, последовательному и эмоциональному выражению мысли (в 16 речах нами зафиксировано 73 случая употребления периода). В синтаксическом плане мы, вслед за А.Н. Карповым, определяем период как «двухчастное поликомпонентное единство, образованное на основе последовательного и систематизированного размещения в первой части (повышении) ряда однотипных (идентичных, однородных) элементов, в смысловом и грамматическом отношении зависящих от второй части (понижения), которая противопоставлена первой ниспадающей интонацией и отделена от нее синтаксической паузой». С точки зрения логики, период есть цельное логическое рассуждение, по структуре одинаковое с умозаключением, то есть характеризуется полнотой и последовательностью выражения мысли. Вместе с тем при помощи этой фигуры оратор создает эмоционально сильную фразу, которая произносится с постепенно нарастающим повышением голоса и сопровождается ощущением напряженного ожидания; нисходящая же интонация второй части периода способствует разряжению напряженности. Именно в интонационной законченности и смысловой завершенности заключается преимущество периодической формы. Использование периодов предоставляет А.Ф. Кони широкие возможности максимально полно отразить многообразие фактов, действий, состояний; установить сложные причинно-следственные и временные связи при создании правдивой и полной картины происшедшего; дать исчерпывающие характеристики людей, их поступков, явлений действительности; активизировать внимание слушателей в наиболее важных местах речи, направить его в нужное русло. Способствуя полному, последовательному и эмоциональному выражению мысли, период значительно повышает убедительность судебной речи.

Оратор употребляет обычно полный период, состоящий из четырех или более членов. Нередки также неполные (трехчленные) периоды, являющиеся средством интонационного выделения мысли, её подчеркивания, а также дающие возможность оратору быть лаконичным и представлять в убедительной форме «промежуточные» тезисы и положения, которые не требуют развернутого доказательства. А.Ф. Кони широко применяет период как цельное логическое рассуждение, в котором представлено какое-либо положение и аргументы, обосновывающие это положение (логический период). Он располагает его или перед доказательством какого-либо положения, тем самым выражая общие начала, на основе которых обвинитель и строит свое доказательство, или же после развернутого доказательства, подытоживая его. Нередки в его речах ораторские периоды, не содержащие логического умозаключения, а используемые как средство воздействия на чувства аудитории («периодическая» форма придает речи большую убедительность). Например: «Если в один прекрасный день малолетний сын Горшкова, постоянно проживавший при отце в Пе­тербурге, оказывается оскопленным; если рассказ его об оскоплении неправдоподобен; если отец его не ропщет, не жалуется, не негодует на то, что его сын навеки «испор­чен»; если он поддерживает тесную связь с лицами, из среды которых вышли губители его сына; если, нимало не заботясь о судьбе исчезнувшего сына, он так интересуется теми людьми и скорбит о предстоящих скопчеству опас­ностях, то мы можем сказать, что этот человек пожертво­вал своим сыном для скопческого дела» - логический период; «В то время, когда он беседовал с должниками, видел их кислые улыбки в расчете процен­тов, а от иных, слишком уже прижатых им к стене, выслу­шивал невольные резкие замечания, жена его покупала себе шубки и духи; когда он копил - копейку за копейкой - деньги, которые приносились ему с презрением к его заня­тиям, с негодованием к его черствости, когда, сталкиваясь с должниками, которые смотрели на него как на прирож­денного и беспощадного врага, он подавал ко взысканию, описывал и продавал их имущество, вынося на себе их сле­зы и их отвращение, жена его франтила и предавалась удо­вольствиям» - ораторский период.

В зависимости от синтаксической природы членов повышения и от характера отношений (сочинение или подчинение) между частями периода мы выделяем в речах А.Ф. Кони периоды с гипотаксической связью между повышением и понижением и периоды с паратаксической связью. В гипотаксических периодах отношения между повышением и понижением соответствуют семантическим и синтаксическим отношениям между препозитивным блоком однородных придаточных предложений разной степени распространенности и главным предложением, от которого зависят придаточные. В паратаксических периодах члены повышения, однородные простые и сложные предложения, обладают относительной смысловой самостоятельностью, являются равноценными предикативными единицами, образующими текст, который связан с понижением более слабой сочинительной связью.

В целом все виды связи, используемые А.Ф. Кони, позволяют придать изложению ясность, четкость и последовательность, отражая логику речи оратора. Рассмотрение логического аспекта судебных речей известного юриста и анализ его лексикона позволил нам выделить такие черты русского типа судебного оратора, как владение языковым богатством речи, логикой изложения и рассуждения.

В четвертой главе «Выразительность судебной речи» рассматриваются средства выразительности; раскрывается назначение тропов и фигур в текстах А.Ф. Кони; выявляются наиболее эффективные тропы и риторические фигуры, а также общие принципы их употребления.

Выразительность есть важнейшее коммуникативное качество обвинительных речей А.Ф. Кони. Умело использованные в речи средства выразительности обеспечивают судебному оратору эффективное решение всех задач, связанных с процессом убеждения. Важнейшими средствами выразительности в судебной речи являются тропы и фигуры речи. В лингвистике существует несколько классификаций риторических фигур и тропов (А.А. Волков, Е.В. Клюев, Ю.М. Скребнев, Т.Г. Хазагеров и Л.С. Ширина, И.В. Пекарская), однако нет общепринятой. Поэтому мы принимаем традиционную классификацию и рассматриваем средства выразительности как совокупность, систему особых риторических приемов. При анализе риторических фигур, используемых в обвинительных речах А.Ф. Кони, мы основываемся на перечне, представленном в «Трех трактатах об ораторском искусстве» Цицерона. Известный юрист, безусловно, прекрасно знал классическую риторику, античное судебное красноречие, в том числе и труды Цицерона, и использовал эти знания в судебной практике.

Для построения образной речи А.Ф. Кони широко применяет различные тропы. Весьма характерными приемами являются: ирония (в 16 обвинительных речах нами отмечено 439 случаев её употребления); перифраза (275 случаев), метонимия (229 случаев), тавтологические бинарные конструкции (129 случаев), гипербола (57 случаев), эпанортоза (41 случай). Другие образные средства (эвфемизм, зевгма, плеоназм, аллегория) используются значительно реже, что, однако, нисколько не умаляет их значимости в обвинительных речах, напротив, свидетельствует об умеренном и целенаправленном применении образных средств. Однако наиболее употребительные тропы в обвинительных речах А.Ф. Кони – это эпитеты, метафоры и сравнения. Они рассматриваются в работе отдельно, во-первых, потому, что наиболее частотны, а во-вторых, эти тропы (прежде всего метафоры и сравнения) стали традиционными в научных описаниях образности (О.И. Усминский).

Обвинительные речи А.Ф. Кони изобилуют эпитетами (719 случаев употребления), которые чаще всего используются как оценочные определения, передающие отношение оратора к предмету речи (отточенные и напитанные ядом показания; медоточивые речи; вырученное из хищнических рук кольцо и др.). Знаменитый юрист использует их: при создании характеристики подсудимого, потерпевшего, свидетеля, а также при воспроизведении эпизодов из жизни подсудимого; как главный способ выражения оценки оратором показаний подсудимых, свидетелей; как средство привлечения на свою сторону присяжных заседателей с целью повлиять на их решение о виновности или невиновности подсудимых. А.Ф. Кони предпочитает употреблять эпитеты, выраженные прилагательными (мерт­вые, глухие и молчаливые анатомические данные), тогда как эпитеты, выраженные причастиями или причастными оборотами, не характерные для устной речи, встречаются реже (купленный муж, возвращенный обратно в долговое отделение по миновании надобности). Кроме того, сложные конструкции с двумя, тремя и четырьмя одиночными эпитетами-прилагательными позволяют создать определенный ритмический рисунок речи. Крайне редки в его текстах эпитеты, выраженные существительными, поскольку такая характеристика лица предполагает жесткую оценку, блокирующую множественность при интерпретации личности и выражает предубежденное, субъективное отношение. А.Ф. Кони характерна беспристрастность, объективность в оценках, выяснение объективных свойств личности, явлений, событий. Абсолютное большинство эпитетов в его речах – это общеязыковые эпитеты: стилистически нейтральные прилагательные (кислые улыбки, нечистоплот­ные руки, предательский поцелуй и др.), что обусловлено их главным назначением – способствовать эмоциональному воздействию, содействовать аргументации, а значит, и достижению оратором поставленной цели. Поэтому эпитеты в судебной речи не могут быть необычными, они не должны отвлекать внимание слушателей от основной мысли речи, должны быть ясными и понятными любой аудитории. Появление в текстах (единичные случаи) народно-поэтических (жена-разлучница, лихой человек) и индивидуально-авторских (акробатические показания, опытный и заслужен­ный ростовщик и др.) эпитетов свидетельствует об известной художественности речи А.Ф. Кони.

Второе место по частотности использования среди образных средств занимают метафоры (589 случаев). Их назначение, во-первых, эмоциональное воздействие на слушателей, во-вторых, они являются средством раскрытия смысла, средством точной, емкой и краткой передачи мысли оратора. Метафоры формируют у аудитории такое же отношение к характеризуемому явлению, как и у оратора. Будучи средством выражения смысла, оттенка мысли, метафора помогает сделать речь понятной, ясной, а значит, более убедительной. Таким образом, каждая метафора в речи А.Ф. Кони служит достижению главной цели речи – убеждению слушателей, следовательно, выполняет роль аргумента.

Известный юрист чаще использует метафоры-глаголы (266 случаев), реже метафоры-существительные (187 случаев), еще реже метафоры-прилагательные (75 случаев), употребляет он также и развернутые метафоры. Более частое применение метафор-глаголов объясняется, по-видимому, спецификой обвинительной речи, в которой рассматривается преступное деяние, действия конкретных лиц – участников этого преступления. Именно глагольные формы и помогают передать содержательно-фактуальную информацию с преобладающим в ней повествовательным типом речи. Предпочитая языковые метафоры (законные наследники слетятся в Петербург; вспышка страсти; злоба кипит и льется через край и др.), известный оратор крайне редко использует индивидуально-авторские (или поэтические). И это понятно. Отражая обычные жизненные явления, языковая метафора участвует в одном ряду с другими лексическими единицами в общем для всего языкового коллектива членении этой действительности, а индивидуально-авторская метафора, напротив, стремится сместить очевидные для всех отношения и тем самым привлекает к себе слишком большое внимание слушателей. Метафоры в обвинительных речах А.Ф. Кони выполняют скорее функцию коммуникативную, чем эстетическую, о чем свидетельствует, например, частое использование одних и тех же единиц. Так, его излюбленными метафорами можно считать: плод (13 случаев), вытекать (13), орудие (13), цепь и некоторые другие. Названные метафоры общеизвестны и широкоупотребительны, они практически утратили свою образность, однако за счет вызываемых ассоциаций позволяют судебному оратору быть точным и лаконичным. Основное количество метафор в речах А.Ф. Кони дают несколько тематических групп лексики: военная (под огнем перекрестного допроса; поле предстоящей битвы с правосудием; разбить; обезоружить; вооружить и др.); лексика, относящаяся к живописи (палитра; краски; мозаика; гравировка; обрисование и др.); лексика животного (заползти, гнездиться, заклевать, рыскать, облепить и др.), растительного (кора, зерно, разветвление, разрастаться, цвести и др.) и неорганического (атмосфера, прилив, буря, берег и др.) мира. Другие тематические группы слов также используются в метафорическом значении, однако они не столь характерны для оратора и представлены единично (нить недоверия, денежный рычаг, вино власти и др.). А.Ф. Кони широко использует метафоры с целью передать состояние подсудимого и потерпевших; дать точную характеристику лица; раскрыть историю жизни подсудимого или потерпевшего; охарактеризовать суд и особенности показаний свидетелей. Во всех перечисленных случаях метафоры передают оценочную информацию и, следовательно, способствуют реализации в речи ее основной цели - убедить слушателей, сформировать в них определенное отношение к рассматриваемым явлениям, соответствующее целевой установке речи.

Сравнения (186 случаев) в обвинительных речах А.Ф. Кони используются для того, чтобы привлечь внимание слушателей к мыслям, доводам, доказательствам, на которых основана позиция оратора, усилить их убедительность, а также чтобы обратить внимание адресата на несостоятельность мыслей, доводов и доказательств, лежащих в основе позиции его процессуального противника. Для выражения сравнений обвинитель использует различные языковые конструкции: творительный падеж имени существительного; сравнительную степень прилагательных; придаточные предложения. Большинство сравнений образуется синтаксически с помощью союзов как, подобно, вроде. Наряду с общеупотребительными (как дым; как обухом по лбу и др.), в речах А.Ф. Кони встречаются индивидуализированные сравнения (на деле этом, как на каком-нибудь нездоровом орга­низме, являются болезненные, ненормальные новообразования), а также сравнения с литературными произведениями и литературными персонажами («Колосов имел не менее удачи, не менее внушал к себе доверия, чем и знаменитый герой знаменитейшей русской повести» (ссылка на повесть И.С. Тургенева «Андрей Колосов»), в чем проявляется характерная для русской судебной ораторики второй половины XIX века черта - хорошее знание ораторами художественной литературы. С помощью образных сравнений А.Ф. Кони точно и ярко называет предмет или действие, которые подчас нельзя охарактеризовать односложно. Образные сравнения помогают ему передать отношение к сообщаемому, чувства и вместе с тем оказать эмоциональное воздействие на слушателей: вызвать в них определенные чувства, определенное отношение к тому или иному явлению, повлиять на формирование точки зрения аудитории.

Особое место в речах оратора занимают сравнения, не несущие в себе эмоциональности, экспрессивности, оценочности, а обусловленные конкретными обстоятельствами рассматриваемого дела и заключающие в себе нужные факты (в таком громадном магазине не было сдачи с десятирублевой бу­мажки, как в какой-нибудь табачной лавочке; как многие чахоточные, он не верил в скорую смерть и др.). Они используются для сравнения поведения, действий характеризуемого лица в разных ситуациях или в разное время либо разных лиц в одной и той же ситуации. Сравнение часто помогает формировать у слушателей необходимую оратору точку зрения. В целом, сравнения в судебных речах А.Ф. Кони тесно связаны с действительностью и носят конкретный характер. Их можно разделить на две группы: образные сравнения, в которых оратор передает свое чувство, настроение, экспрессивную оценку предмета мысли, выражает восприятие мира и отношение к людям; «необразные» сравнения, которые заключают в себе какой-либо конкретный факт, связанный с рассматриваемым делом. Если образные сравнения призваны оказывать воздействие на чувства слушателей, т.е. являются элементами психологической аргументации, то «необразные» рассматриваются как элементы логической аргументации.

Важнейшим средством выразительности в судебных выступлениях А.Ф. Кони являются риторические фигуры. Наиболее употребительные среди них – повтор, инверсия, антитеза, градация.

Повтор - самая распространенная риторическая фигура в его речах (1359 случаев употребления). Оратор широко включает в речь анафору, удвоение слов, расширенный, варьируемый повтор, параллелизм. Повтор в речах А.Ф. Кони является важнейшей фигурой выделения, он помогает привлечь внимание адресата к важным моментам речи, подчеркнуть значимость какого-либо факта или аргумента, уточнить мысль. Вместе с тем, – это прием, создающий определенный ритм речи, обогащающий её интонационный колорит, действенный прием выразительности. Ритмизация речи, интонационное выделение фрагментов текста в немалой степени способствуют привлечению внимания адресата к определенной мысли оратора. Наиболее распространенной формой повтора, придающего речи динамичность и ритм, в обвинительных речах А.Ф. Кони является анафора (Он один нес черную работу, он один имел право на все, что было им на­жито после свадьбы). Для знаменитого юриста вообще очень характерно использование анафоры, которая позволяет свести в один ряд зачастую различные по строению и синтаксическому уровню конструкции, соотнося их с одним и тем же предшествующим или последующим элементом либо разворачивая веером содержание речи в определенной смысловой точке изложения. В текстах А.Ф. Кони анафора широко представлена в периодах и вопросительных конструкциях и нередко становится аргументирующим средством: именно повторение начальных слов и словосочетаний в предложениях придает речи особую убедительность.

Варьируемый повтор создает комфортные психологические условия для усвоения присяжными заседателями наиболее важных мыслей. А.Ф. Кони обычно дважды, а то и трижды в ходе речи повторяет свои соображения, добиваясь того, чтобы присяжные усвоили их. При этом он может использовать специальные слова, сигнализирующие начало повтора (иначе говоря, иными словами, повторяю, я не могу не повторить и др.). Варьируемый повтор довольно часто становится основой обрамления – приема, состоящего в том, что в заключении повторяется (или варьируется) мысль, выраженная во вступлении. В таких случаях заключение достраивает, закрывает логическую рамку судебной речи: «Конец речи, - писал А.Ф. Кони, - должен закруглить ее, то есть связать с началом». О характерности этого приема свидетельствует частотность его употребления в обвинительных речах. Так, большинство речей обвинителя начинается и заканчивается обращением к присяжным заседателям вынести справедливый приговор. Довольно часто варьируемый повтор применяется для подведения итога по рассматриваемому вопросу при переходе к новому. При этом оратор может воспроизвести в нескольких предложениях всю картину преступления (сюжетный повтор в художественном произведении). Повтор в завершении доказательства выдвинутого тезиса содержит в себе краткий пересказ всех аргументов, служащих основанием доказательства, и далее в речи следует вывод, сделанный на основе проведенного доказательства. Оценивая участников судебной драмы, при помощи повтора оратор подчеркивает, выделяет какую-либо черту, качество, присущее характеризуемому лицу и имеющее важное значение в связи с обстоятельствами рассматриваемого дела. Композиционно такой повтор может концентрироваться в одном фрагменте речи или же находиться в ее различных частях. Используются повторы и при описании какого-либо явления, события, факта. Один и тот же факт может быть представлен с точки зрения разных участников судебного процесса. Такие повторы в речах А.Ф. Кони становятся важным аргументом в системе доказательства ложности или правдивости их показаний.

Часто оратор повторяет реплики участников судебного разбирательства (так называемый, цитатный повтор), показания свидетелей, подсудимых, потерпевших. Применяется также расширенный повтор, удвоение слов и повтор синтаксических конструкций (фигура параллелизма). Широкое использование в тексте самых разных видов повтора помогает оратору оттенить единство речи, связать излагаемые факты и явления. Создается ощущение единой цепи, все элементы которой вытекают один из другого, связаны между собой. Эта «цепочка» ощущается в каждом фрагменте обвинительных речей А.Ф. Кони и облегчает их восприятие и понимание.

Весьма характерной для обвинителя является инверсия, прежде всего, как способ подчеркнутого выражения определенной мысли, способ акцентирования важного для оратора смысла. Чаще всего используется неглубокая инверсия – анастрофа (338 случаев из 365 случаев инверсии), представляющая собой перестановку соседних слов, например, определения и определяемого слова внутри простого предложения (В большей части преступлений об­виняемые становятся в явно враждебные отношения к лицу потерпевшему). В сложном – придаточное предложение зачастую выносится в начало фразы (Что он убит в лежачем положении, на это указывают раны...).

Антитеза (53 случая) широко применяется оратором при характеристике каких-либо явлений, положений; при характеристике преступного деяния, рассматриваемого в суде (обычно во вступительной части обвинительной речи). Использование антитезы дает возможность в нескольких словах сказать многое, выделить наиболее важное в характеризуемом и при этом быть лаконичным, не отвлекать внимание слушателей от конкретных обстоятельств рассматриваемого дела. Антитеза помогает также охарактеризовать действия тех или иных лиц; внутреннее состояние какого-либо лица; личность того или иного участника судебного разбирательства или взаимоотношения разных лиц. Особенно выразительной и убедительной в обвинительных речах А.Ф. Кони является характеристика, составленная на основе противопоставления личных качеств двух людей, оказавшихся волею судеб в разных ролях: преступника и его жертвы (Такие два человека, один - ничего не де­лающий всю жизнь, другой - трудящийся, деятельный; один - весьма легко относящийся к обязанностям, дру­гой же - со всей строгостью, сурово и резко, - эти люди сошлись на время, ввиду разных целей…). Для известного юриста характерно также применение антитезы как формы, в которую облекаются афористические суждения (Где созна­тельно открывают нож, там не действуют им тотчас же бессознательно).

Градация применяется обвинителем не часто (86 случаев) и тем более эффективным оказывается ее присутствие в речи. В абсолютном большинстве случаев А.Ф. Кони использует градацию как аргумент, дающий оценку: действиям подсудимого или самому подсудимому; показаниям свидетеля; действиям потерпевшего или самому потерпевшему; помогающий опровергнуть мнение оппонента или показания подсудимого. Например: «Свиде­тель Стефанович <…> дал четыре показания, одно другому противоречащее. Сначала, по его показанию, извозчик «грозит», потом только «говорит дерзости», по­том только «грубо говорит». В данном случае использование нисходящей градации помогло оратору продемонстрировать недостоверность показаний свидетеля.

Другие фигуры речи (в частности, тмезис и гипербатон) встречаются значительно реже, однако их употребление не менее эффективно.

Рассмотренные нами образные средства и риторические фигуры, конечно, не исчерпывают всего богатства тропов и фигур речи, используемых А.Ф. Кони в обвинительных речах, однако проведенный анализ дал возможность выявить речевые приемы, позволяющие известному юристу сделать судебное выступление более точным в плане содержания и воздействующе сильным в плане убеждения. В целом же присущая его обвинительным речам огромная воздействующая сила, по нашему мнению, создается всей совокупностью речевых средств, к которым относятся и изобразительно-выразительные средства языка, и средства синтаксиса. Можно также назвать еще несколько типологических черт, характеризующих А.Ф. Кони как судебного оратора, соответствующего русскому национальному характеру: эмоциональность - умение оказывать психологическое воздействие на слушателя, мастерское владение искусством слова - максимальная ясность, точность, понятность слога; отсутствие напускного пафоса и простота речи - легкость изложения и умение использовать образные языковые средства умеренно и эффективно.

В пятой главе «Драматизация судебной речи как специфический прием А.Ф. Кони» рассматриваются характерные для А.Ф. Кони приемы драматизации и особенности их использования.

В каждом судебном деле есть конфликт и драма, поэтому в судебной речи естественны приемы драматизации (то есть приемы, характерные для драматического произведения), а также элементы драматизма (то есть элементы драматического произведения, позволяющие создать, передать напряженность действия, свойственную драме). Они позволяют оратору достоверно и в лаконичной форме передать все событие преступления, осуществить психологический анализ личности подсудимого, раскрыть мотивы преступления, а также способствуют привлечению внимания слушателей к речи, активизации их мышления, созданию эффекта совместного рассуждения. Широкое использование в обвинительных речах приемов драматизации, элементов драматического произведения связано прежде всего со спецификой самой судебной речи. Бесспорно, сыграли свою роль здесь и особенности языковой личности самого А.Ф. Кони, любившего и прекрасно знавшего литературу и театр.

Важнейшими приемами драматизации речи, несомненно, являются различные способы введения в монолог элементов диалога (вопросов, прямой речи, цитат и пр.), которыми оратор владеет в совершенстве. Обвинитель строит изложение так, как будто он занимается поисками истины тут же, в судебном процессе. Он видит в присяжных заседателях не пассивных слушателей, а людей, активно участвующих в поиске истины, в осмыслении и оценке информации. Оратор сознательно воздействует на присяжных заседателей, направляет их внимание, организует процесс восприятия, старается вовлечь слушателей в ход своих рассуждений, заставляет думать, размышлять, используя для этого разнообразные средства. К таковым относятся обращения, вопросительные конструкции, некоторые приемы авторизации, адресации, побудительные конструкции (конструкции с местоимением Я и различными глаголами со значением результата мыслительной деятельности; «МЫ совместное»; глаголы-операторы; глаголы, обозначающие побуждение к действию: инфинитивные предложения с модальными словами, имеющими значение долженствования, глаголы в форме первого лица множественного числа, обозначающие совместное действие и совместное мнение и др.), речевые приемы предвосхищения, уступки, намека, умолчания.

С полным основанием к числу частотных и «излюбленных» приемов диалогизации ораторской речи в судебных выступлениях А.Ф. Кони можно отнести вопросительные конструкции: вопросы, обращенные ко всей аудитории (Такое обращение подчеркивается обычно употреблением местоимений: мы, нам, вы; использованием глаголов в форме 1л. мн.ч.: посмотрим, видим и др.: Видим ли мы что-нибудь подобное у подсудимого?), риторические (это обычно модели на Можно ли…, Разве…, Ужели…, Зачем…, Как можно…, Чем, как не… и др.), серийные (Первый вопрос, возникающий при исследовании та­кого дела: подложно ли самое завещание? Второй во­прос — каким образом создалось подложное завещание? И третий — кто виновен в этом преступлении?) и единичные вопросы, вопросно-ответные единства (Отчего же, если он желал повидаться с отцом Илларионом, не отправился он к нему тотчас же, как ушел с железной дороги? Отчего он пошел имен­но в 6 часов, когда в коридоре никого нет и быть не мо­жет? Я думаю оттого, что ему нужно было застать отца Иллариона одного) (в 16 обвинительных речах нами зафиксировано 576 вопросительных предложений). Они способствуют установлению контакта оратора со своим адресатом, требуют от слушателей работы мысли, собственных выводов, заставляют глубже задумываться, а в итоге – глубже понимать и усваивать обсуждаемое. Построение речи в виде вопросов и ответов делает ее более живой, динамичной. Такая форма изложения мыслей придает речи лаконичность, так как вопрос требует не рассказа вообще, а конкретного, ясного, четкого ответа. В целом различные вопросы помогают обвинителю выяснить все обстоятельства дела, дать им точную оценку, убедить адресата в правильности позиции оратора, а также обеспечить целенаправленное и эффективное воздействие на всех присутствующих в судебном заседании.

Один из самых распространенных у А.Ф. Кони приемов диалогизации – это цитирование. В ходе анализа доказательств по делу, в споре с противником оратор активно цитирует подсудимого, потерпевшего, свидетелей, используя для этого разные формы передачи чужих слов (косвенная, прямая, несобственно-прямая речь, прием sermocinatio). Для подтверждения правильности своей точки зрения он нередко ссылается на чужое мнение, приводит цитаты из различных документов по материалам дела, из данных экспертизы, цитирует положения закона. В форме косвенной речи оратор предпочитает излагать утверждения и доводы оппонента, так как в бесстрастной косвенной речи положения, высказанные противником, блекнут и теряют тем самым немалую долю убедительности, что значительно облегчает оратору задачу опровержения этих положений (Перехожу к более существенным доводам защиты. Нам говорят, что Вернике существует и что надо верить показанию Эмиля; если бы он знал, что ему дают бумажки, и хотел бы их про­везти, он мог бы положить их в карман…). Как мастер речевого портрета А.Ф. Кони создает точные характеристики подсудимого, потерпевшего или свидетеля, используя прямую речь, воспроизводя именно те слова, выражения, фразы, в которых ярко проявляются особенности характеризуемой личности, значимые для судебного разбирательства по данному делу («Идешь ли?» - прикрикивает он на жену, зовя ее с со­бою; «Гей, выходи», - стучит в окно, «выходи» - властно кричит он Аграфене. Это человек, привыкший властвовать и повелевать теми, кто ему покоряется…). Как драматург, создающий диалог, для выражения нравственной оценки поступков того или другого человека, с целью разъяснить положение вещей, раскрыть мотивы участников преступления, наглядно пояснить свою мысль, оратор применяет речевой прием sermocinatio (пересказ чужих чувств, слов, мыслей так, будто они были выражены непосредственно тем лицом, о котором идет речь). Для моралиста А.Ф. Кони речевой прием sermocinatio является также эффективным средством выражения нравственной оценки поступков того или иного человека (Он должен был сказать ей: «Что вы делаете! Одумайтесь! Ведь это преступление, вы можете погибнуть, а с вами и те, кто вас этому научил. Заглушите в себе голос жадности к деньгам мужа, удовольствуйтесь вашею вдовьею частью. <…> Одумайтесь! Бросьте нехорошее дело». <…> Это была его обязанность как нотариуса, как порядочного человека»). Несобственно-прямая речь позволяет оратору говорить и думать за подсудимого, потерпевшего и др. Вновь А.Ф. Кони выступает как драматург, создающий диалог: кроме голоса самого оратора, в его речи начинают звучать другие голоса участников судебного процесса, которые размышляют вслух перед слушателями («Он не ест ничего и ничего не пьет, не может пройтись по комнате, жалуется на головную боль, не спит. Да и до сна ли?! Хозяйство стало, денег нет, едва ли «вычухается», смерть близка, <…> жена остается одна, без поддержки, - <…> да еще с детьми, да еще беременная, где тут спать! Вот что дол­жно было приходить неминуемо и вполне естественно в го­лову больному и усиливать его огорчение»).

Активно используемые А.Ф. Кони речевые приемы уступки, умолчания, намека, предвосхищения являются средством установления контакта и приемом диалогизации ораторского монолога, так как позволяют оратору продемонстрировать внимательное и уважительное отношение к своему слушателю, к мнению каждого участника процесса, продемонстрировать свое уважение к присяжным заседателям как к людям, которые с большим вниманием и добросовестностью относятся к рассматриваемому делу. Они помогают оставаться корректным в оценке различных явлений, касающихся подсудимого, свидетеля или потерпевшего, избегать категоричности в оценочных суждениях, проявлять сдержанность в выражении похвалы и высказывании отрицательной оценки. С их помощью оратор активизирует внимание, мышление, воображение и память присутствующих, приобщает аудиторию к совместному размышлению, направляя ход её мыслей, подсказывая решение вопроса, создавая видимость того, что слушатели самостоятельно, путем собственных размышлений приходят к конечным выводам. Эти речевые приемы дают возможность не произносить в речи общеизвестные положения, демонстрируя тем самым уверенность в мыслительных способностях своего адресата, в достаточно высоком уровне его знаний; делают речь лаконичной. А все это вместе способствует тому, что ораторская речь становится легкой для восприятия, выразительной, запоминающейся, а значит, и более убедительной.

А.Ф. Кони свойственны и другие приемы внесения в речь элементов драматизма: картины (термин О.В. Петрова) – прием, с помощью которого все сказанное оратором представляется как бы происходящим на глазах у слушателей; ремарки - предельно сжатые описания места происшествия или какого-либо события, напоминающие «обстановочные» ремарки в тексте пьесы; создание драматической ситуации в речи (раскрытие конфликта и драмы) и пр. Драматизируя речь, обвинитель описывает житейские коллизии, ставшие объектом судебного разбирательства, представляя все как бы происходящим на глазах у слушателей, передает напряженное развитие сюжета: возникновение конфликта, его постепенное развитие, борьбу противоположностей, обусловливающую временное равновесие сил (ожидание), разрешение конфликта (развязка), мастерски показывает, как и почему сталкиваются интересы людей, а затем и сами люди. С помощью «конфликта» оратор выражает важнейшие идеи, придает выступлению наибольшую эмоциональную, убеждающую силу, и речь воспринимается как единое целое.

В шестой главе «Прагматические роли судебного оратора А.Ф. Кони» выявляются и анализируются роли, исполняемые А.Ф. Кони в судебных выступлениях, исследуются речевые особенности каждой роли, специфика их использования, определяется их место в реализации целевой установки судебной речи.

В образе оратора, помимо особенностей его языковой личности, всегда присутствует исполнительский момент, который несет в себе отраженный образ слушателя (адресата) речи (В.В. Виноградов). В судебной речи оратор принимает на себя различные роли, обусловленные целями коммуникации и характеристиками адресата и используемые как средство воздействия, для достижения поставленной цели. Прагматические роли репрезентируют типы, модели речевого поведения, порожденные культурой общества, значимые для носителей данной культуры. Роли являются такими составляющими, взаимодействие которых в судебной речи формирует образ оратора. Исполнение различных ролей дает выступающему возможность менять стратегию и тактику речи, использовать разные приемы ее стилевой организации, занимать разные позиции при рассмотрении дела. Роли предполагают определенную оценку обстоятельств и особый пафос ее выражения. Создается впечатление присутствия в судебном заседании разных представителей общества (проповедника, юриста-ученого, исследователя и др.), которые анализируют, оценивают рассматриваемое дело, высказывают по нему свое мнение, что делает речь максимально доступной для восприятия и убедительной, и следовательно, «работает» на реализацию целевой установки оратора.

Нами выявлено 8 ролей, выступая в которых, А.Ф. Кони в каждой судебной речи конструирует, создает нужный ему «образ», впечатление о себе как о субъекте речи. С нашей точки зрения, эти роли могут быть разделены на три группы: 1) «социальные» (гражданин, моральный проповедник); 2) «судебные» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель); 3) «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог).

Исполняя социальные роли, А.Ф. Кони преследовал цель оказать воздействие на все русское общество, но с разных позиций – гражданина и морального проповедника. Роль гражданина позволяла оратору обратить внимание общества на социальные или морально-нравственные проблемы; обличить темные стороны русской действительности; дать характеристику современного ему общественного уклада России. При этом А.Ф. Кони–гражданин не только информировал слушателей о том или ином явлении действительности, но и оценивал ее (обычно это негативная, критичная оценка), а также воздействовал на слушателей, стараясь пробудить в них гражданские чувства. Гражданственный пафос мог проявляться в отдельных фрагментах обвинительной речи, а мог быть присущ всей речи в зависимости от материалов рассматриваемого в суде дела. Роль проповедника помогала оратору донести до адресата свои нравственные воззрения, осуществлять моральное воспитание общества. Особенно громко голос А.Ф. Кони-проповедника звучит там, где дается нравственная оценка деяния (в заключительной части обвинительной речи).

Речи А.Ф. Кони-проповедника и А.Ф. Кони-гражданина, обращенные ко всему обществу и направленные на оказание воздействия на него, характеризуются (при различии вопросов, затрагиваемых в них) сходством стиля изложения, языковых способов выражения разного содержания. В речи и морального проповедника, и гражданина отчетливо проявляются особенности публицистического стиля изложения (использование литературно-книжной лексики с небольшими вкраплениями элементов официально-делового и разговорного стилей; насыщенность речи различными средствами выразительности (эпитеты, метафоры, сравнения, инверсия и т.п.); прием обобщения; широкое применение лексики и фразеологии, выражающей эмоции и экспрессию (книжные слова, характерные для высокого стиля; имена существительные на –ние, -ство, -ость и т.п.); наглядное проявление в речи оценочного элемента, позволяющее оратору отчетливо выразить отношение к предмету речи; характерный для публицистического стиля изложения синтаксис: употребляются в основном простые предложения, осложненные однородными членами, обособленными определениями и обстоятельствами, вставными конструкциями).

Вместе с тем различие задач, решаемых А.Ф. Кони-гражданином и А.Ф. Кони-проповедником, обусловливает различия речевого поведения оратора и определяет языковую специфику речи. Так, гражданственный пафос речи создается широким употреблением лексики общественно-политического звучания (общество, народ, противообщественное явление и т.п.); обилием негативно-оценочной лексики обличающего характера (растлевающее значение, ограбленный бедняк и т.п.); открытым выражением позиции оратора (я полагаю, нам известно); активным использованием риторических средств, придающих речи особую эмоциональность и экспрессию (риторические восклицания, обращения, анафора, параллелизм и др.). Для речи же А.Ф. Кони-проповедника более характерна морально-этическая лексика, слова, обозначающие нравственные качества человека (совесть, стыд, грех, душа, честный, добрый и т.п.); подчеркнутая объективность и беспристрастность оратора (используется речевой прием намека; значительно реже употребляются местоимения я, мой и др.). Не характерны такие речевые приемы создания эмоциональности и экспрессивности, как риторические восклицания, анафора, параллелизм и т.п. Эмоциональное звучание достигается самим содержанием речи, использованием соответствующей лексики и фразеологии, а также обилием оценочных эпитетов.

Для А.Ф. Кони-проповедника и А.Ф. Кони-гражданина характерен прием обобщения. Однако цели его использования разные. Оратору-гражданину прием обобщения позволял дать характеристику современного общественного уклада России, представляя частный рассматриваемый случай как проявление типического; оказать влияние на решение социальных проблем действительности, оценивая их и воздействуя на гражданские чувства слушателей и всего российского общества. Оратору-проповеднику этот прием помогал оказать воспитательное воздействие на членов общества. В речи проповедника обобщение-вывод, заключающее моральную проповедь и сделанное на основе рассмотренного в судебном процессе частного случая, содержало указание на правильное моральное поведение человека, на то, как следует в морально-этическом плане поступать в определенных условиях.

«Судебные» роли помогают дать оценку событий происшествия с позиций юриста – беспристрастного исследователя, юриста-ученого, судьи, обвинителя. В судебной речи юридическая оценка должна быть решена прежде этической, и делать это имеет право только специалист-юрист в соответствии со своими знаниями в области права, - это его основная функция в суде.

В роли исследователя А.Ф. Кони анализирует все материалы рассматриваемого дела с целью установления истины. При этом он основывается исключительно на фактических данных (показаниях свидетелей, потерпевшего; документах; данных экспертизы), бесстрастно излагает и разбирает все обстоятельства дела, подробно исследует, как, когда, кем и при каких условиях совершено преступление, скрупулезно анализирует все доказательства по делу, показывает, что события должны были развиваться именно так, а не иначе. Эта роль позволяет оратору не только продемонстрировать беспристрастное и объективное отношение к делу, но и расположить к себе слушателей. Для речи исследователя характерна подчеркнутая логичность, последовательность изложения мыслей, достигнутая различными приемами (вопросительные конструкции; лексические повторы). А.Ф. Кони использует сложные синтаксические структуры, включающие простые предложения, осложненные однородными членами, вводными конструкциями, обособленными определениями, уточняющими конструкциями. Сложноподчиненные предложения с большим количеством обособленных определений, выраженных причастными оборотами, и др. также помогают оформить речь в виде рассуждения. Средства выразительности применяются в минимальном количестве, что восполняется разнообразием логических ходов. Оратор широко вводит нейтральную лексику и книжную с элементами, характерными для юридической сферы. В синтаксическом плане речь исследователя отражает все особенности официально-делового и научного стиля, она отличается спокойным и выдержанным тоном, строгостью и простотой изложения, что придает ей особую убедительность.

В роли юриста-ученого А.Ф. Кони разъясняет положения уголовно-правовых и уголовно-процессуальных законов, чтобы доказать свою позицию по конкретному делу и способствовать уяснению правовых положений юристами Сената (кассационные заключения) либо присяжными заседателями (обвинительные речи). В обвинительной речи оратор выступает в этой роли при квалификации уголовно наказуемого деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый. В таких случаях он дает развернутое определение преступления, охватывающее все признаки деяния, объективно описывающее его сущность. Как правило, это определение сопровождается комментарием оратора. Здесь используется характерный для научных текстов вид речи определение, который сменяется разъяснением юридического понятия. Соответственно происходит смена одного вида речи на другой - объяснение, чаще встречающийся в научно-популярных текстах. В речи выступающего появляются элементы публицистического стиля изложения (средства выразительности, эмоционально-оценочная лексика), тем самым оратор добивается органичного сочетания научного и публицистического стиля изложения. Нередко А.Ф. Кони-ученый облекает информацию в форму рассуждения, что помогает создать впечатление совместных со слушателями размышлений. В кассационных заключениях А.Ф. Кони выступает прежде всего в роли юриста-ученого, который дает научное толкование действующих законов, исследует принципиальные вопросы уголовного права и уголовного процесса. В таких случаях в речи оратора проявляются все качества научного стиля (широкое использование терминологической лексики; полное отсутствие эмоционально-оценочной лексики; употребление глаголов в форме настоящего времени; наличие отглагольных существительных; употребление сложных предложений с большим количеством придаточных предложений, определений, выраженных причастными оборотами, вводных конструкций). Речь представляет собой объяснение с элементами рассуждения.

В целом роль юриста-ученого по речевым характеристикам близка к роли беспристрастного исследователя: в ней обнаруживается та же подчеркнутая логичность, последовательность изложения мыслей, которая выражается, в частности, введением в речь определений, рассуждений или элементов рассуждения, различными синтаксическими конструкциями. Широко представлена и нейтральная лексика, и книжная с элементами, характерными для юридической сферы. Вместе с тем обнаруживаются существенные отличия. Так, юрист-ученый наряду с характерным для научного стиля определением использует объяснение, присущее научно-популярным текстам. Соответственно в речь вводятся элементы публицистического стиля. И если исследователь употребляет средства выразительности в минимальном количестве, то юрист-ученый (в обвинительных речах) прибегает к ним значительно чаще. В целом стиль речи исследователя приближен к официально-деловому и научному стилю изложения, в то время как речь юриста-ученого совмещает особенности научного и публицистического стилей.

В роли судьи А.Ф. Кони дает юридическую и нравственную оценку деяния подсудимого. Юридическая оценка дается обычно в конце основной части обвинительной речи после того, как изложены все обстоятельства дела, проанализированы все доказательства по делу. Нравственная оценка следует сразу после юридической и включается, как правило, в заключительную часть речи. Со стороны формы речь говорящего публично судьи представляет собой рассуждение, в котором явно преобладают логический анализ, логические формы развертывания, в то время как средства эмоционально-психологического воздействия используются мало. Спокойный тон и подчеркнутая логичность создают впечатление объективности оратора и увеличивают убедительность речи. Нравственная оценка деяния, в отличие от юридической, дается с опорой на моральные устои общества. Требование нравственности всякий понимает по-своему, поэтому убедить слушателей, склонить их на свою сторону судебный оратор может, лишь затрагивая чувства. Следовательно, особое значение приобретают средства эмоционального воздействия. Нравственная оценка деяния оформляется А.Ф. Кони очень эмоционально. Он широко применяет средства эмоционально-психологического воздействия (вопросно-ответные единства; серии риторических вопросов; повторы и др.). В текстах А.Ф. Кони-судьи используется в основном нейтральная и книжная лексика с незначительными вкраплениями разговорной и элементов высокого стиля.

В роли обвинителя оратор выступает в заключении обвинительной речи после юридической оценки деяния. А.Ф. Кони-обвинитель предельно лаконичен, конкретен и категоричен. Он четко называет лицо и действия, за которые это лицо должно понести наказание. Категоричность обвинителя подчеркивается обязательным личным местоимением я в сочетании с глаголом в форме 1 лица (я обвиняю). Речь оратора беспристрастна, объективна, он констатирует факты. Вместе с тем А.Ф. Кони в роли обвинителя достаточно экспрессивен. Его негативное отношение к констатируемому факту передается довольно четко с помощью определенных лексических средств (экспрессивов, оценочной лексики) и средств выразительности (прежде всего эпитетов, содержащих явно негативную оценку). Использование же нейтральной лексики и книжной в значительной мере способствует созданию впечатления беспристрастности и объективности оратора. В стилистическом плане речь обвинителя сочетает элементы официально-делового и публицистического стиля изложения.

Итак, судебный оратор последовательно принимает на себя роли беспристрастного исследователя, юриста-ученого, судьи и обвинителя. Если во вступительной части обвинительной речи А.Ф. Кони занимает позицию беспристрастного исследователя дела, который стремится к установлению истины, то далее, в основной части, эта роль дает оратору возможность рассмотреть все обстоятельства дела, выяснить истину. Роль юриста-ученого помогает объективно квалифицировать преступное деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый. Дополняя друг друга, роли формируют категорию объективности и придают научную обоснованность выводам. Неслучайна поэтому и определенная схожесть этих ролей в речевом оформлении (преобладание научного стиля изложения). В заключительной части обвинительной речи появляются судья и обвинитель, которым также присущи и бесстрастность, и объективность. Вместе с тем здесь явно проявляется позиция оратора (обычно негативная) по отношению к рассматриваемому делу, что выражается в активном введении в контекст элементов публицистического стиля, а именно средств эмоционально-экспрессивного воздействия. Роли судьи и обвинителя взаимосвязаны, они дополняют друг друга: обвинитель выступает в речи только после юридической оценки деяния, даваемой судьей. Следует также отметить характерную для обвинительных речей А.Ф. Кони органичную связь роли судьи, дающего нравственную оценку преступного деяния, с ролью морального проповедника. Нередко там, где дается нравственная оценка деяния, голос А.Ф. Кони-проповедника сливается с голосом судьи. Даваемая судьей нравственная оценка деяния используется проповедником для оказания воспитательного воздействия на общество, при этом частный случай выводится на уровень обобщения. Связь этих ролей выявляется и в языковом оформлении текста. Ораторский стиль изложения приближается к публицистическому. Особое значение приобретают средства эмоционального воздействия, позволяющие выразить отношение к предмету речи.

Другие роли (так называемые роли «мастера слова» - полемист, рассказчик-психолог) еще шире раскрывают ораторское мастерство А.Ф. Кони. Они могут быть присущи любой публичной речи, но исполнять их способен лишь человек, достигший определенного уровня мастерства. В них проявляется талант мастера, умело воздействующего на разум (полемист) и чувства (рассказчик-психолог) слушателей с целью склонить их на свою сторону.

Роль оратора-полемиста проявляется тогда, когда осуществляется анализ доказательств по делу, показаний подсудимого и свидетелей. В судебном процессе между обвинением и защитой обычны разногласия в оценке личности подсудимого (его характеристики, биографических сведений). Различная интерпретация фактов из биографии конкретного лица касается в первую очередь морально-нравственной стороны. Наиболее острую, полемическую форму в обвинительных речах А.Ф. Кони приобретает характеристика личности, когда оратор, принимая показания, призванные свидетельствовать во вред потерпевшему, дает им такое освещение, что они оборачиваются в его пользу. Полемизируя с процессуальным оппонентом, обвинитель стилистически по-разному строит свою речь. Характеристика личности, основанная на фактах, в речах известного оратора чаще всего лишена образности, тогда как при описании отдельной стороны характера человека он почти всегда использует образно-выразительные средства. Обвинитель полемизирует со своим оппонентом и в тех случаях, когда ставится под сомнение правдивость показаний свидетелей. В роли полемиста А.Ф. Кони выступает на протяжении всей обвинительной речи. При этом он нетороплив, спокоен, сдержан, последователен, его речь включает нейтральную и книжную лексику с незначительными вкраплениями разговорных слов и элементов юридического языка. Языковые средства выразительности употребляются очень осторожно, их мало. Оратор использует в основном сложные синтаксические конструкции с обилием сложноподчиненных предложений. Все это призвано передать беспристрастность говорящего и его стремление к объективному решению вопросов. Наши наблюдения показывают, что арсенал полемических приемов А.Ф. Кони весьма широк, но наиболее характерными для него являются: предвосхищение; уступка; резюмирование; ирония; «атака вопросами»; «апелляция к публике»; демонстрация уважительного отношения к процессуальному оппоненту; изложение сильного довода в виде рассуждения: одно из двух, то есть дилеммы. Эти средства делают речь оратора максимально убедительной, способствуют достижению успеха в полемике.

Отличительной особенностью обвинительных речей А.Ф. Кони является их «художественность», то есть «живое изображение действительности». В роли рассказчика (повествователя и психолога) оратор излагает обстоятельства рассматриваемого дела, создает характеристики подсудимого, потерпевшего, описывает их психическое состояние. В его речи преобладают не логические формы, а изобразительно-выразительные, риторические, создающие высокую эмоциональность: широко вовлекаются экспрессивно-стилистические краски художественной речи. Создавая характеристики подсудимого, потерпевшего, А.Ф. Кони проявляет себя не только как художник слова, но и как психолог, умело выдвигающий основные черты личности на первый план и находящий в них объяснение совершенного преступления. Глубокий психологический анализ личности подсудимого, потерпевшего, их действий, помогающий понять этих людей, позволяет оратору продемонстрировать объективность и беспристрастность, стремление установить истину, внимательное отношение к подсудимому и потерпевшему и тем самым расположить слушателей к себе. В этом, а также в умении использовать факты для создания соответствующей психологической атмосферы, способствующей убеждению адресата, проявляется свойственное А.Ф. Кони-психологу мастерство управления аудиторией. Стиль речи рассказчика-психолога меняется в зависимости от ее содержания. Так, если при характеристике личности упоминаются факты биографии, выбирается повествовательный стиль изложения, то при описании отдельных сторон характера, свойств личности, ее психического состояния речь становится более эмоциональной. Выступая в роли рассказчика-психолога, А.Ф. Кони шире, чем в других ролях, использует языковые средства выразительности, и его стиль приближается к художественному. Вместе с тем, выразительность речи – это выразительность особого рода, которая создается не столько образностью, сколько меткостью словоупотребления. Оратор заставляет «говорить» сами факты, используя и их рациональное зерно, и эмоциональный аспект. Активно задействуется и нейтральная лексика наряду с элементами, характерными для разговорного стиля (в частности, фразеологизмы). Следует отметить, что, выступая в других ролях, известный юрист практически не употребляет экспрессивные элементы разговорного стиля.

Исполняя различные роли, А.Ф. Кони–судебный оратор проявляет себя как человек, нацеленный на взаимодействие и сотрудничество с аудиторией, как личность творчески активная и способная к многообразным типам коммуникативной деятельности, обладающая онтологическим типом мышления. Его волнует состояние современного общества, он занимает активную гражданскую позицию, видит свой гражданский долг в правовом и нравственном воспитании общества, в распространении в обществе идей человеколюбия и справедливости.

В заключении подводятся итоги исследования, делаются обобщения и намечаются перспективы дальнейшего изучения языковой личности судебного оратора.

Отметим главное: проведенное исследование подтверждает выдвинутую нами гипотезу о том, что все параметры языковой личности А.Ф. Кони соответствуют требованиям русского речевого идеала и проявляются в выборе и использовании языковых средств, речевых приемов, а также прагматических ролей. Предпринятый лингвориторический анализ текстов судебных выступлений А.Ф. Кони позволяет назвать параметры эффективной языковой личности судебного оратора, базирующейся на принципах русского речевого идеала: высокая нравственность; владение лексическим богатством русского языка; логикой изложения и логикой рассуждения; умелое использование в речи средств выразительности, а также приемов драматизации; актерское мастерство, подразумевающее конструирование в судебной речи нужного оратору «образа» в ходе исполнения «социальных» ролей (гражданин, моральный проповедник), «судебных» (беспристрастный исследователь, юрист-ученый, судья, обвинитель) и ролей «мастера слова» (полемист, рассказчик-психолог).

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора: