Глава 3 Основное правило желтой журналистики

В 1995‑м мне нужно было встречаться с одним очень важным иностранным политиком.

Прессу загнали в зал, заперли двери и из соображений безопасности велели никуда не выходить. Я выпил вина, поболтал с коллегами и заскучал.

Через полчасика я, чисто из вредности, сказал секьюрити, что хочу в туалет, дошел до уборной, прикурил сигарету и попытался засунуть зажигалку в маленький карманчик справа на джинсах. Зажигалка вывалилась из рук, упала на пол и оглушительно взорвалась.

Это была обычная одноразовая зажигалка. Вы когда‑нибудь слышали, чтобы такие взрывались?

Дверь в туалет охранники ви‑ай‑персоны вышибли ногой. Меня лицом вниз положили на мокрый пол и уперли в затылок дуло. Я орал, чтобы они не вздумали стрелять. Хотя про себя уже помолился и был готов схлопотать пулю.

Поговорить с политиком мне в тот вечер не довелось. До расстрела на месте не дошло, но секьюрити так и не поверили, что я не террорист.

Или еще был случай. В Петербург с визитом приезжал тибетский монах Геше Тхинлей Вангчен, личный посол Далай‑ламы. Я писал о визите. Фото тибетца появилось на первой полосе. Генконсульство КНР, не признающее независимости Тибета, заявило протест.

Те, кто читал мой роман «Мачо не плачут», знают, как там было дальше. Впрочем, в романе я не писал о том, что где‑то через месяц заместитель консула господин Лю пригласил меня для беседы в ресторан «Шанхай».

В тот день я чувствовал себя больным. Градусник утверждал, что скоро я сварюсь. Я все равно сказал, что поговорить согласен.

Китаец поил меня национальной рисовой водкой и болтал о буддизме. Выглядел он, как образцово показательный кагебешник. А я, гриппозный, очевидно, выглядел, как пьяный простофиля.

Короче говоря, решив, что я уже в кондиции, господин Лю предложил мне за бабки стучать на членов городских буддийских организаций. Особенно тех, что связаны с Тибетом.

То есть вы понимаете, да? Меня, простого и набожного русского паренька, вербовали осведомителем в китайскую… ну, не разведку… скажем так: в китайскую спецслужбу.

Ни о том, ни о другом случае я никогда не писал. Боялся, что люди сочтут, будто я вру. Мне не хотелось, чтобы кто‑то думал, будто я — врун.

По идее, журналистика — это как зеркало: ничего от себя. По идее, журналисты не врут. На самом деле журналисты врут постоянно. Две из трех статей, две из трех телепередач основаны ни на чем… основаны на вранье… выдуманы.

Журналисты мало зарабатывают и много пьют. Лишний раз вылезать из редакции им бывает лень. Куда проще выдумать факты, подтасовать мнения и тут же пропить полученную копеечку.

Доходило до того, что, когда летом 1997‑го в Петербурге снайпер почти на Невском всадил пулю в вице‑губернатора Маневича, криминальные обозреватели писали об этом на основании не осмотра места, а сводки ГУВД.

Это стало самым громким убийством 90‑х. Почти как убийство Кеннеди в Далласе! Дырявая машина Маневича полдня простояла на расстоянии автобусной остановки от Лениздата, где сидят редакции большинства городских газет.

И все равно всем было лень оторвать задницу!

Многие считают, что если выдумать факты, что если приукрасить реальность, то материал только выиграет.

Это ошибка.

Жизнь ВСЕГДА интереснее вранья. В жизни каждый день происходит такое, до чего НИКОГДА не дофантазируется ни один выдумщик.

К сожалению, большинство острых перьев — люди плохо образованные, ничем на свете не интересующиеся. Обремененные семьями и болезнями. Особенно в Петербурге.

Где‑то к концу первого года работы в масс‑медиа они вырабатывают собственную схему, в которую отныне и навсегда укладываются все их статьи. Замечать что бы то ни было, выходящее за рамки схемы, им неохота. И вообще, пиво уже открыто и нагревается!

В детстве у меня была любимая книжка про тигров‑людоедов. Ее написал английский охотник Джим Корбет, полжизни проведший в индийских джунглях.

Я, маленький, до слез кусал губы и точно знал, что в МОЕЙ жизни никогда не будет ничего похожего на тигров‑людоедов. А спустя 20 лет тот же я, но повзрослевший, брал интервью у тетечки… у интересной тетечки.

По утрам тетечка вставала, отправляла детей в школу, готовила мужу завтрак и на троллейбусе ехала на работу. Работа состояла в том, чтобы, подцепляя вилами свежее, истекающее кровью мясо, кормить зоопарковских тигров.

В порядке сбычи детских мечт я попросил у тетеньки разрешения залезть в клетку с тиграми. Зверей отогнали за решетку, и я полез.

В клетке пахло… не знаю чем… просто пахло… внутри я смог пробыть меньше минуты… тигры молча смотрели на меня из‑за прутьев, и я понимал, что человек — животное все‑таки травоядное… что ужас перед этой большой, размером с чемодан, головой лежит гораздо глубже, чем я мог представить.

Потом я трясущимися пальцами держал сигарету, а тетечка рассказывала, что летом, когда выпускники школ отправляются смотреть на белые ночи и разведенные мосты, выпившие мальчики решают повыпендриваться перед своими прыщавыми девочками.

Перебравшись через зоопарковский забор, мальчики суют руки в клетку с тиграми. Достать обратно им удается лишь полруки. И то — если повезет.

— Часто такое случается?

— Иногда и два раза в год. Кроме того, прошлым летом наш медведь съел пьяного шведского моряка. Уже из пасти тот орал так, что за три остановки с людей шапки сдувало. А вы говорите, Джим Корбет!

«Джим Корбет? Кто такой Джим Корбет?» — удивился я.

Вывод: жизнь — более интересная штука, чем принято думать… куда более интересная, чем человек способен выдумать.

Этот критерий можно использовать при определении правдивости статей. Чем она невероятнее, тем больше вероятность, что перед вами правда.

Если вы читаете, что журналист познакомился с девушкой, которая родила ребенка Филиппу Киркорову, то перед вами бред и вранье. А если вам предлагают рассказ личного киркоровского доктора и тот говорит, что у певца на левой ноге шесть пальцев… вернее, пальцев пять, просто один, безымянный, раздваивается на конце… не знаю… лично я такому поверил бы.

Чтобы доказать это утверждение, предлагаю вам тест. Ниже я приведу два материала. Написаны они были в течение одной и той же недели. Опубликованы — в одном и том же номере журнала.

Определите, какой из них более выдуманный.

Тень древнего ордена

Давным‑давно в раскаленном южном городе сильные и воинственные люди основали странную организацию: рыцарский орден.

«Клянусь перед Господом и обещаю братьям служить ближнему, как слуга господину и, ни шагу не отступая, рубиться с неверными», — клялись они и никогда не нарушали клятвы.

С тех пор прошло десять веков. Казалось бы: что нам до этой древней легенды? Но тень Ордена, перекинувшись через века, и сегодня лежит на нашем городе.

Наследники рыцарей живы. Их жизнь протекает в самых роскошных дворцах Петербурга, они одеваются в черное, носят трудно произносимые титулы и иногда, правда не очень часто, способны даже летать.