Отечественная публицистика 30-х гг.

Публицистика конца 20-х—30-х гг. приобрела исключительно важное значение не только в духовной жизни общества, но и в решении конкретных задач политики. Благодаря публицистике сухие, отвлеченные цифры информационных сообщений, по­даваемые во многих газетах под общим заголовком "С фронта индустриализации", а на радио в передачах "Последних извес­тий", становились зримыми, связанными с самоотверженным трудом людей. Вдохновенное слово публицистов позволяло чи­тателю быть рядом с ними, видеть, как сооружаются Днепрогэс, Магнитка, Кузнецк и Донбасс, Харьковский и Челябинский трак­торные заводы, воспринимать их как символы новой жизни[16].

Публицистика первых пятилеток представлена множеством жанров. Как и в предыдущие годы, широко использовался жанр статьи. Характерной особенностью "Правды", "За индустриализа­цию", "Социалистичной харькивщины", белорусской "Звязды" и других газет стала публикация экономических обозрений, откры­тых писем, коллективных обращений и отчетов. Чтобы усилить эмоциональное воздействие на читателей, видные советские жур­налисты Б. Горбатов, Б. Галин, Ф. Панферов, Н. Погодин и другие вводят в корреспонденции элементы публицистики.

Все заметнее на страницах периодических изданий становит­ся очерк. Его различная тематическая направленность приводит к внутреннему разделению очерка по различным типам и видам. Одно из ведущих мест занял индустриальный очерк. Им мастер­ски владел Б. Горбатов, сделавший его главным действующим лицом человека труда, обуреваемого жаждой творческого сози­дания. Знакомство с героями очерков Б. Горбатова "Чугун", "Риск", "Коминтерн", "Гребенка" и других поможет понять ду­ховный мир автора, его пристрастие к натурам мужественным. Неуемность, самоотверженность героев Горбатова как нельзя луч­ше характеризуют и его самого: он участник экспедиций в Аркти­ку в 1935 и 1936 гг., героических перелетов экипажей Молокова на Северный полюс. И отовсюду неизменно посылал в "Правду" очерки и корреспонденции о трудовых буднях советских людей.

В публицистике 30-х гг. особо выделялся и сельскохозяй­ственный очерк. Многое для его развития и становления сдела­ли Вл. Ставский и А. Колосов.

Различия в специфике общественных отношений города и деревни, в конкретных задачах публицистов, писавших на раз­личные темы, делают понятным и дальнейшее структурирование жанра очерка. Развитие массового социалистического соревно­вания, движения передовиков и новаторов производства вызы­вают к жизни портретный очерк. Его создают Б. Галин, Ю. Жу­ков, А. Авдеенко и др.

Новым чертам в облике страны посвящался путевой очерк. Это в первую очередь очерки М. Горького "По Союзу Сове­тов"[17], опубликованные в созданном им первом очерковом жур­нале "Наши достижения". С именем Горького связано создание журналов "СССР на стройке", "Колхозник", "За рубежом", "Литературная учеба". В периодической печати часто публико­вались его очерки, статьи, заметки и не только на литературные, но и на общекультурные, общеполитические, производствен­ные, бытовые темы.

Великолепные путевые очерки принадлежали перу М. Шагинян, в их числе "Советское Закавказье", впечатляющими были очерки П. Павленко "Путешествие в Туркестан" и др.

В решении проблем идеологического обеспечения концепции социалистического строительства плодотворным оказалось ис­пользование и других жанров публицистики, интересных, ори­гинальных форм подачи материалов. В 30-е гг. расцветает талант М. Кольцова — репортера, очеркиста, фельетониста[18]. Его пре­красные репортажи "Три дня в такси", "Семь дней в классе", фельетоны "Иван Вадимович — человек на уровне", "К вопросу о тупоумии" и другие отличаются верностью жизненной правде, умением публициста осмыслить их политически, показать в ма­лом большое, животрепещущее.

Одним из самых популярных фельетонистов в 30-е гг. был М. Зощенко. Он создал галерею сатирических персонажей, по­родивших понятие "зощенковский герой": "лицо официаль­ное", "дама в фельдекосовых чулках и шляпке", "коммуналь­щик" и др. Зощенко явился создателем оригинальной комичес­кой новеллы, совершенно неповторимого художественного сти­ля. В таких фельетонах-новеллах, как "На живца", "Аристократ­ка", "Баня", "Нервные люди", "Научное явление" и других ав­тор как бы снимает различные социально-культурные пласты, добираясь до тех, где гнездятся истоки равнодушия, бескуль­турья, пошлости[19].

Если М. Зощенко опирался на опыт беллетристических жан­ров, то другой видный сатирик и юморист, Александр Зорич[20], использовал документально-публицистические традиции, шел от газетного фельетона. Он, как и М. Кольцов, долгое время ра­ботал в "Правде". В 30-е гг. советское общество под влиянием коммунистической пропаганды было охвачено стремлением к социальным переменам. Вместе с тем своеобразные формы про­явления получает зло, изощряется плутовство. Отсюда смена те­матических ориентиров Зорича. Если в конце 20-х гг. его волно­вали уродливые явления быта, то теперь внимание сатирика привлекают факты ловкого и энергичного приспособленчества к новым условиям жизни. Разоблачению подобного рода проявле­ний в обществе посвящает Зорич цикл фельетонов: "Елки-пал­ки", "Герой", "Общий знакомый" и др.

От фельетонов М. Кольцова, М. Зощенко, А. Зорича заметно отличаются фельетоны Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Они не схожи ни по внешней композиционной структуре, ни по харак­теру отбора фактов. Совместная деятельность Ильфа и Петрова началась в "Гудке" и затем продолжалась в юмористических журналах и в "Правде". Они очень много сделали для создания отечественной школы фельетона.

Фельетоны Ильфа и Петрова "Как создавался Робинзон" и "Веселящаяся единица"[21] появились в "Правде" в начале 30-х гг. и сразу обратили на себя внимание читателей. Они были напи­саны в виде острого, почти фантастического гротеска, пронизыва­ющего не только детали и ситуации, но и целые картины. Гротес­ку подчинялся весь образный строй фельетонов. Эти же качества присущи и последующим фельетонам Ильфа и Петрова — "Рав­нодушие", "Директивный бантик", "Безмятежная тумба" и др. Шаржированные до невероятности, они в то же время были ре­алистичны и очень похожи в главном. Реальны и реалистичны мысли авторов, выдуманы лишь ситуации, но и они характери­зуют жизнь в многомерности ее проявлений.

С очерками и рассказами, зарисовками, фельетонами и пам­флетами в центральных газетах выступали М. Булгаков, Н. По­годин, В. Ильенков, В. Катаев, О. Мандельштам[22], В. Маяков­ский[23], А. Платанов[24], К. Радек[25] и др. Среди авторов отдельных очерков, зарисовок, статей, публиковавшихся в те годы в "Прав­де", "Известиях", "Комсомольской правде", были и такие писа­тели, как Н. Островский, К. Федин, А. Караваева, А. Корнейчук, Н. Вирта, М. Ауэзов, Вс. Иванов и др.*

Советская страна, населяющие ее народы жили своими про­блемами. Но русское зарубежье и ее печать внимательно следи­ли за событиями, происходившими на их далекой Родине. Ог­ромные расстояния, различия в идейно-политических позициях не могли разорвать единый литературно-публицистический про­цесс. Большая сеть зарубежной русской периодики регулярно освещала события, происходившие в Советской России. В Бер­лине выходили "Голос России", "Время", "Руль"; в Праге — "Воля России", "Казачий набат"; в Париже — "Бодрость", "Россия", "Возрождение" и др. Заметным влиянием в эмигран­тской среде пользовалась газета "Руль", издаваемая И. Гессеном, А. Каминкой, В. Набоковым.

В "Руле" постоянными стали две рубрики "В Берлине", "В России". Содержание газеты отражало политическую разобщен­ность русской эмиграции. Таковой была реальность. И хотя ру­ководители газеты пытались вести ее в русле их собственных политических убеждений, "Руль" не мог оставаться безучастным к тому, что происходило в эмигрантской среде.

И. Гессен — бывший редактор газет "Право" и "Речь", депу­тат государственной Думы, член ЦК партии кадетов, а после Октябрьской революции и гражданской войны — основатель и бессменный глава берлинского издательства "Слово" и редактор газеты "Руль" — высказывал умеренные суждения, проводил де­мократические взгляды. Либеральных взглядов придерживался и В. Набоков, непосредственный участник издания газеты, руково­дитель группы кадетов, сгруппировавшихся вокруг "Руля". На­правление газеты подвергалось нападкам как со стороны больше­виков, так и со стороны отдельных эмигрантских организаций.

Читателей привлекала и рубрика "Русская эмиграция", объ­единявшая материалы о жизни соотечественников во Франции, Болгарии, Чехословакии, Канаде и других странах. Опубликованный здесь фельетон "Умудрил Господь" рассказывал о взаи­моотношениях различных социалистических партий и ориенти­рованных обществ. Они не понимали друг друга, относились друг к другу свысока, с пренебрежением к иной точке зрения. Подобные тенденции, отмечала газета, отчетливо прослежива­лись во многих изданиях и, в частности, в таких как "День" Ке­ренского[26], "Последние новости" Милюкова и др.

Долгие годы "Рулю" сопутствовал успех. Однако финансовые трудности начала 30-х гг. не обошли и его. Чтобы спасти изда­ние, Гессен пошел на союз с группой "Крестьянская Россия". Газета, во главе которой стал бывший эсер А. Аргунов, пыталась вести себя как герценовский "Колокол". Но из этого ничего не получилось. В середине октября 1931 г. вышел последний номер газеты "Руль".

В среде русской эмиграции во Франции по-прежнему не ос­лабевал интерес к "Последним новостям", сохранявшим свое умеренное направление. Газета возлагала большие надежды на либерализацию экономической и политической жизни Совет­ской России. Поэтому она так охотно представила свои страни­цы возвратившейся из России Е. Кусковой. Серия ее статей в газете не всей эмиграцией была воспринята однозначно. Да это и понятно. Кускова, видя нэпманскую Россию, чувствовала ли­берализацию советского режима, надеялась на его демократиза­цию. Этими мыслями была проникнута, в частности, статья "Сдвиги в России и эмиграция"[27]. Однако прошло три года и в сознание Кусковой вселилось сомнение в возможности перемен в России. Свои мысли она изложила в статье "Все еще поче­му?", вышедшей в марте 1929 г.

Среди публицистов парижской газеты "Последние новости" был и Марк Алданов. Раскрытию тайны гибели немецкого посла в Советской России в 1918 г. он посвятил серию статей, опубли­кованных в четырех номерах "Последних новостей" в январе 1936 г. под общим заголовком Убийство графа Мирбаха"[28].

В парижской газете "Возрождение" регулярно публиковался А. Амфитеатров. Его статьи "О жертвах боя", "Фашизм"[29] и другие характеризуют его отношение к процессам, происходив­шим во второй половине 20-х гг. в России. Автор откровенно говорил, что многое происходившее в России созвучно с италь­янским фашизмом. В газете постоянно сотрудничали также А. Аверченко, И. Шмелев[30] и другие публицисты.

Позиция изданий социалистических партий и в 30-е гг. оста­валась резко отрицательной по отношению к коммунистической партии, подчинившей себе всю власть в СССР. Меньшевистская "Заря", эсеровские "Знамя борьбы" и "Революционная Россия", "Бюллетень оппозиции" Троцкого обвиняли Сталина в измене делу социализма, в установлении личной диктатуры власти. В феврале 1929 г. Троцкий оказался в Турции. Через четыре месяца вышел первый номер "Бюллетеня оппозиции". Троцкий был не только главным редактором, но и подчас единственным автором, основным публицистом. До 70—80% материалов "Бюл­летеня" принадлежали его перу. Всего вышло 87 книжек "Бюл­летеня". Журнал не имел собственной полиграфической базы, издавался там, где находился в это время Троцкий, на гонорары от его публикаций и пожертвования его сторонников.

В истории "Бюллетеня оппозиции" просматриваются не­сколько периодов. Первый начался в июле 1929 г. и продолжал­ся до 1933—1934 гг. — до окончательного прихода к власти Гит­лера в Германии и установления личной диктатуры Сталина в СССР. Второй период охватывает 1933—1934 гг. и завершается началом второй мировой войны, т. е. 1939 г. Третий период свя­зан с деятельностью троцкистских и примыкавших к ним ком­мунистических организаций в условиях начавшейся войны.

Главные темы первых двух этапов деятельности "Бюллетеня оппозиции" связаны с борьбой за возвращение к ленинским ис­токам ВКП(б) и Коминтерна, настойчивой попыткой Троцкого создать альтернативный 111-му IV Интернационал. Одновремен­но с этим в связи с террором в СССР, осуществляемым Стали­ным и его окружением, прозвучал призыв Троцкого к "полити­ческой революции" в СССР, устранению Сталина.

Журнал был рупором распространения идей Троцкого, его страстной неприязни к Сталину и сталинизму. Поэтому одно из ведущих мест в "Бюллетене" занимала тема Сталина во всех ее аспектах: историко-биографическом, историческом, партийном, теоретическом и многих других. Вот лишь несколько статей, опубликованных в журнале: "К политической биографии Стали­на", "Сталин как теоретик", "Сталин и Коминтерн", "Сталин снова свидетельствует против Сталина", "Заявления и открове­ния Сталина", "Гитлер и Сталин", "Сталинские репрессии в СССР" и десятки других[31].

Основным источником публикаций в "Бюллетене оппози­ции" его постоянной рубрики "Революционные новости из СССР" были материалы советской прессы. Ее содержание вто­рой половины 30-х гг. не оставляло сомнений в том, что в СССР окончательно утвердился тоталитарный режим, а господ­ствующей идеологией стал сталинизм.

***

Советская журналистика принимала активное участие в со­здании культа личности Сталина. Восхваляя на все лады его "прозорливость, мудрость в достигнутых победах в годы первых пятилеток", она утверждала в сознании масс непререкаемость его авторитета.

Система средств информации нашей страны, будучи провод­ником сталинской модели строительства социализма в СССР, заняла с выходом "Краткого курса истории ВКП(б)" и учрежде­нием отделов пропаганды в газетах ведущее место в идейно-тео­ретическом обосновании сталинизма как единственно верной доктрины социалистического строительства в условиях новой общественно-экономической формации.

Настойчивое проведение СМИ авторитарной идеологии спо­собствовало тому, что она проникала во все сферы не только экономической, но и духовной жизни общества, в том числе в журналистику. Она оказалась полностью подчиненной админис­тративно-командной системе и лишенной самой незначитель­ной самостоятельности.

Печать стала орудием административно-командной системы. Это проявилось в том, что она превратилась в политический пресс и средство расправы с инакомыслием, в проводника идео­логии классовой борьбы и ее обострения по мере продвижения страны к социализму. Пресса в условиях тоталитарного режима стала средством формирования культа личности Сталина, жест­ким орудием осуществления административно-командного дав­ления сверху, средством расправы с теми, кто не выполнял ука­заний и директив самой печати.

Режим тоталитарного государства, культ личности Сталина наложили глубокий отпечаток на работу прессы. Во время поли­тических процессов 30-х гг. тон всей советской журналистике задавала "Правда". Она занимала непримиримую и жесткую по­зицию по отношению к тем, кого обвиняли во вражеской дея­тельности. В обличение вовлекались люди талантливые, в иных ситуациях проявившие себя честно и храбро. Среди подобных публикаций "Правды" была полня ярости и издевки статья "Убийца с претензиями". Она принадлежала перу блестящего публициста М. Кольцова. Посвятив свою статью Н. Бухарину, автор вел речь о нем, как об обреченном. Однако массовые реп­рессии коснулись и кадров нашей печати. Были оклеветаны и погибли многие опытные и талантливые журналисты, в их числе член редколлегии "Правды" М. Кольцов, редакторы "Комсо­мольской правды" А. Костров, В. Бубекин, писатель-публицист Третьяков и многие другие.

В деятельности прессы конца 20-х—30-е гг. было немало трудностей и ошибок. Общая атмосфера приверженности идео­логии сталинизма сохраняла доверие масс к журналистике. К ее голосу прислушивались, за ней шли. Стремлением к дальнейше­му усилению идеологического и организационного воздействия прессы на массы объясняются меры, связанные с увеличением числа газет и ростом их тиражей. В 1937 г. в стране выходила 8521 газета с разовым тиражом 96,2 млн. экз., в том числе коли­чество изданий, выходивших в национальных советских респуб­ликах, достигло 2500. Каждая газетная строка говорила о надви­гавшейся беде. Мир стоял на грани войны.

[1] Ингулов С. Реконструктивный период и задачи печати. М., 1930; Иванова Р. Партийная и советская печать в годы второй пятилетки. М., 1961; Исмагилов М. Печать и производственная пропаганда: исторический опыт, традиции, пробле­мы перестроечного периода (Формирование и развитие экономической прессы в годы первых пятилеток.) Уфа, 1991; и др.

[2] Многонациональная советская журналистика. М., 1975. С. 104.

[3] Жирков Г. Советская крестьянская печать — один из типов социалистичес­кой прессы. Л., 1984.

[4] Кузнецов И.. Мишурис А. История партийной и советской журналистики.

М., 1979. С. 65.

[5] Об очередных задачах в области радиофикации Союза ССР. Постановле­ние Совета Народных Комиссаров. 23 октября 1928 г. // О партийной и советс­кой печати, радиовещании и телевидении. М., 1972. С. 512—515; О развитии приемно-передающей радиовещательной сети. Постановление Совета Народных Комиссаров СССР. 16 августа 1931 г. // Там же. С. 516-519.

[6] О мероприятиях по улучшению связи. (Меры по укреплению радиовеща­ния и развитию телевидения). Постановление Совнаркома СССР. 20 сентября 1934 г. // "Радио в СССР". 1934. С. 58.

[7] Глейзер М. Радио и телевидение в СССР. Даты и факты. (1917—1986). М., 1989. С. 54.

[8] Троцкий Л. К политической биографии Сталина // Сталинская школа фальсификации. М., 1990. С. 180-200.

[9] Бухарин Я. Заметки экономиста. К началу нового хозяйственного года. 30 сентября 1928 г. // Бухарин Н.И. Избранные произведения. М., 1988. С. 391-418.

[10] Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. М., 1991. С. 211—324.

[11] Чаянов А.К. К теории организации сельскохозяйственной массы крестьян­ских хозяйств. Правда. 1928. 18 августа.

[12] Они не молчали. М., 1991.

[13] Цит. по: Советская библиография. 1991. № 5.

[14] Урок дает история. М.. 1989.

[15] Раскольников Ф. Открытое письмо И.В. Сталину. 17 августа 1939 г. // Во­просы истории КПСС. 1963. № 12.

[16] Матвиенко С. Ведущие публицисты советской прессы в годы первой пя­тилетки (1928-1932). М., 1977.

[17] Горький М. По Союзу Советов // Наши достижения. 1929. № 1—6; Он же. Собр. соч. Т. 17. С. 113—232.

[18] Кольцов М. Три дня в такси // Правда. 1934. 20 дек.; Он же. Избранное. М., 1985. С. 130—142; Он же. Похвала скромности // Правда. 1935. 10 февр.; Он же. Избранное. С. 170—175.

[19] Зощенко М. Столичная штучка // Советский юмористический рассказ 20-30-х годов. М., 1987. С. 189-191.

[20] Зорич А. (В.Т. Локоть). Общий знакомый // Известия. 1934. 26 мая; Со­ветский юмористический рассказ 20—30-х годов. С. 127—134.

[21] Ильф И., Петров Е. Веселящаяся единица // Правда. 1932. 12 ноября; Они же. Собр. соч.: В 5 т. М., 1961. Т. 3. С. 203-209.

[22] Мандельштам О. Возвращение. Стихотворения, переводы, очерки, статьи. Тбилиси, 1990. С. 310-320.

[23] Маяковский В. Помпадур // Крокодил. 1928. № 29; Он же. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1958. Т. 9. С. 122-128, 369; Он же. Халтурщик // Крокодил. 1928. № 44; Он же. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 9. С. 218; Он же. Сплетник // Крокодил. 1928. № 44.

[24] Платонов А. Горячая Арктика // Платонов А. Живя главной жизнью. М., 1989. С. 397-404.

[25] Радек К. Геббельс разоблачает... фашистов // Известия. 1934. 24 июня.

* В научной литературе достаточно обстоятельно исследовано творчество многих советских публицистов 30-х гг., литературно-художественные и жанровые особенности их очерков, репортажей, статей и фельетонов. Часть из этих трудов названа в списке литературы по теме главы и рекомендуется для изучения.

[26] Керенский А. Признание долгов // Дни. 1926. 23 февр., 29 апреля.

[27] Кускова Е. Сдвиги в России и эмиграция // Последние новости. 1926. 18 и 23 марта.

[28] Алданов М. Убийство графа Мирбаха// Последние новости. 1936. 1, 7, 11, 19 января; Он же. Собр. соч.: В 6 т. М., 1991. Т. 6. С. 517-538.

[29] Амфитеатров А. Фашизм // Возрождение. 1927. 23 мая.

[30] Шмелев И. Весенний ветер // Возрождение. 1927. 24 апреля.

[31] Многочисленные статьи Л. Троцкого о И. Сталине — фрагменты его фун­даментального незавершенного труда "Сталин" // Троцкий Лев. Сталин. В 2 т. М., 1990. Т. 1.С. 323; Т. 2. С. 303.