2. Актуальные проблемы современной журналистики

Здесь те же проблемы, что стоят перед обществом в целом. Каждый год жур-ка как система испытывает вызовы, на которые должна реагировать.

1. Многие вопросы связаны с экономикой. Природа СМИ связана с институтом получения денег, который часто начинает диктовать свои правила игры. Существует 5 основных источников дохода СМИ: 1. Гос.дотация => гос.заказ => дотированное включение в бюджет; 2. Реклама (на фоне кризиса – сокращение площади под рекламу => уменьшение объема СМИ) в последние 5 лет рекламный рынок в России активно развивается, составляет ок. 70% бюджета одного СМИ. При этом рекламный бюджет распределяется так: 80% - Москва, 20%- регионы. Совокупный рекламный бюджет 2-4 млрд. долларов. В регионах реклама не составляет основную часть бюджета. 52% это гос. дотация по России, а в отдельных случаях – 80%; 3. Индивидуальный потребитель; 4. Спонсорство; 5. Перераспределение денег внутри медийного холдинга.

От того, откуда СМИ получает деньги, зависит уровень независимости СМИ. В России все буквально понимают зависимость между источником денег и информацией, публикуемой в СМИ. У нас говорят про жесткую цензуру со стороны гос-ва, но частники также обращаются с невыгодной для них информацией.

Существует 2 подхода к образу жур-та: российский и западный.

2. Проблема содержания/ контента журналистских текстов. Сегодня это смесь пропаганды и гламура. Технологии государства созданы для успокоения общества. Существующие аналитические программы созданы для «украшения», также как и независимые газеты («Новая газета»- Дм. Муратов, «Newsweek» - Михаил Фишман). Российские политические издания: Российская газета, Известия, Независимая газета, Коммерсант. Патриотические газеты: «Советская Россия» (офиц. орган ком. партии), «Правда», «Завтра».

3. Снижение уровня доверия к СМИ, падают рейтинги интеллектуальных передач, снижается объем периодических изданий. Жур-ку обвиняют в падении нравственности. Вниз падать всегда легче. Все начинают воспринимать это все как должное. Теряется престиж профессии. Жур-ка становится похожа на сферу обслуживания.

4. Поиск информации: общество и государство слишком закрыто. Доступ журналиста к информации самый сложный в Европе. У нас 48 видов «тайны» + проблема, когда тебя выставляют без аргументации. Нет закона, по которому журналист имеет право получать информацию.

5. Проблема морального выбора

3.поведение журналиста в конфликтной ситуации

Социальный конфликт — широкое понятие, используемое в конфликтологии для обозначения любого типа конфликта в обществе. В качестве рамочного определения конфликта в современной литературе наиболее часто используется дефиниция Льюиса Козера, которая трактует конфликт как «борьбу по поводу ценностей, или притязаний на ограниченно доступные статус, власть или ресурсы, в которой каждая из сторон стремится нейтрализовать, ущемить или подавить цели».

Любой конфликт (будь он социальным, национальным или религиозным) в своем развитии проходит несколько стадий. Конфликт никогда не вспыхивает сам по себе, без какого-либо толчка. Причем для этого совершенно не обязательно вмешательство внешних сил — конфликт может разразиться в результате накопления отрицательного потенциала в самой конфликтной ситуации.

Конфликтная ситуация — исходное положение конфликта. Это такое состояние социальной системы, группы людей или взаимодействий между ними, в которой проявляются противоречия интересов, целей, мотивов поведения или жизненных установок. Осознание этих противоречий побуждает потенциальных оппонентов начать конфликтное взаимодействие, готовиться к предстоящей борьбе. За конфликтной ситуацией может последовать инцидент.

Инцидент — это столкновение сторон конфликта, означающее перевод конфликтной ситуации в стадию конфликтного взаимодействия.

С профессиональной точки зрения, сообщая о конфликте, журналист (редакция, пресса, СМИ в целом), как правило, информирует свою аудиторию о предмете конфликта, т.е. об объективно существующей или мыслимой (воображаемой) проблеме, которая становится причиной расхождения во взглядах, оценках и целях оппонентов. Конечно же, пресса не обходит вниманием тех людей, общественные группы, структуры власти или иные группы влияния, которые являются участниками конфликта, то есть конфликтующими сторонами. Иными словами, пресса участвует в идентификации непосредственных (явных или неявных) участников конфликтных событий — субъектов конфликта, показывает их во взаимодействии.

Хочет журналист того или нет, но зачастую он в своей профессиональной практике занят не чем иным, как информационным сопровождением конфликта.

Информационное сопровождение конфликта — направленное или спонтанное освещение в прессе значимых событий конфликтного противостояния. При этом аудитории СМИ дается информация о субъектах и предмете конфликта, о предполагаемых или реальных целях и намерениях соперничающих сторон, о реальных и вероятных последствиях конфликтного взаимодействия.

Конечно, выбор модели поведения журналиста, как правило, остается за профессионалом прессы. Вопрос же в том, чему журналист отдает предпочтение, чем руководствуется в этом выборе. Журналист может просто описывать реальные и лежащие на поверхности факты, а может попытаться пролить свет на природу их происхождения, показать взаимосвязь и противоречивость событий. Это сложно. Журналист может захотеть увидеть нечто большее за фактом (например, проблему большой социальной значимости или конфликт, затрагивающий многих людей), а может и не иметь никакой иной мотивации, кроме редакционного задания и чисто прагматического интереса — выжать максимум из своего статуса «владельца информации».

Исследователи мотивации журналистской деятельности, в целом, сходятся во мнении, что в системе факторов, побуждающих журналиста к конкретной профессиональной деятельности, ключевым является желание «влиять». Влиять на ситуацию, на человека, на развитие событий, на социально значимые обстоятельства и процессы. При этом важно понимание того, что если журналист и не ставит перед собой прямой цели влиять, то его информирование о конфликтном событии так или иначе оказывает влияние на восприятие конфликта, а значит и на решение или углубление самой проблемы, которая обеспечивает динамику и интенсивность конфликта.

Направленность развития конфликта можно представить в виде различных технологических цепей управления, каждое звено которых отражает, к примеру, качество конфликтной ситуации или статус стороны противостояния. К примеру, конфликт от низшей точки противостояния к высшему объективно трансформируется таким образом: напряженность — несогласие — соперничество — спор — враждебность — агрессивность-насилие — война. При этом меняется и статус сторон в конфликте: друг — союзник — партнер — соперник — противник — враг.

Важной особенностью этих, равно как и других схем-трансформаций, является то, что реалистично поставленная задача урегулирования конфликта предполагает исключительно последовательный переход от этапа к этапу развития конфликта. Здесь действует правило: недопустимы ошибочная оценка конкретной ситуации в конфликте, статуса сторон, а также игнорирование принципа последовательности трансформации одной стадии конфликта в другую. Проиллюстрируем действие этого правила.

Напряженность, к примеру, может перерасти в несогласие, а несогласие, в свою очередь, подтолкнет стороны конфликта к соперничеству. И лишь при дальнейшем росте конфликтности соперничество может трансформироваться в спор и даже сделать отношения враждебными. Такова логика развития конфликтных отношений. Опыт множества разнообразных конфликтов показывает, что развитие конфликтной ситуации не бывает таким, чтобы от напряженности сразу перейти к враждебности — минуя этапы несогласия, соперничества и спора. Воспроизводить ее иначе, значит грешить против объективно существующей логики развития.

Если пресса представляет существующие напряженные отношения сторон в конфликте как враждебные, то можно не сомневаться — таковыми эти отношения станут считать сами оппоненты. А значит, стороны будут вести себя враждебно, думать о применении силовых методов разрешения конфликта, что естественно для враждующих сторон.

Возможно и обратное, редуцирование восприятия конфликта. Допустим, реальные противники в результате интенсивной информационной кампании приобрели образ союзников, даже друзей. И в массовом сознании, и в сознании элитных групп возникают соответствующие ожидания. В управленческой сфере принимаются решения, исходя из посылок дружбы и сотрудничества. Однако объективно существующие острые и непримиримые отношения рано или поздно выходят на поверхность, начинаются враждебные действия, и к этой новой реальности хотя бы одна из сторон оказывается не готовой. Результат очевиден — неоправданные потери, дальнейшее обострение противостояния.

В многочисленных научных исследованиях показано, что в условиях конфликта восприятие в значительной степени подвержено влиянию стереотипов, в большей степени, чем в обычной ситуации. Это относится и к рядовому обывателю (массовое сознание), и к представителю элиты, и к персоне, принимающей решение. Усиливает «проходимость» стереотипов фактор принадлежности к некой группе (партия, общность, этнос, страна) с сильными внутригрупповыми связями.

Стереотип — жесткое, часто упрощенное представление о конкретной группе или категории людей. Поскольку мы вообще склонны к упрощениям, то формируем стереотипы для большей предсказуемости поведения других людей. Эти стереотипы часто имеют негативную природу и основаны на предрассудках и дискриминации. Обычно стереотипы содержат некое зерно истины. Их разделяет значительное количество людей, что в целом способствует их укоренению. Стереотипы могут меняться со временем, но их носителям часто бывает трудно избавиться от усвоенных представлений.

Стереотипное восприятие проявляет себя на нескольких уровнях. На уровне эмоций оно приводит к появлению чувства недоверия, страха, подозрительности, враждебности к объекту. На мотивационном уровне стереотипное восприятие вызывает стремление к простой для усвоения информации, схематизм при оценке фактов, их фильтрацию в соответствии с установкой, продиктованной стереотипом.

В конечном итоге влияние стереотипов приводит к обострению ситуации и эскалации конфликта.

В значительной степени стереотипы создаются и поддерживаются средствами массовой информации. Участвуют (зачастую весьма активно) в создании стереотипов и представители тех или иных элит, в основном политических. Как правило, им хватает ресурсов и информационных поводов, чтобы обеспечить надежную трансляцию и ретрансляцию стереотипов. Последнее обстоятельство очень характерно для обществ с сильным административным влиянием на СМИ и тем более — для обществ с мощным сектором государственной прессы.

Было бы серьезным упрощением списывать негативное (т.е. усиливающее энергетику противостояния) информационное воздействие на конфликтную ситуацию только на ангажированность прессы, на ее принадлежность к какой-либо группе влияния. Практика современной российской журналистики свидетельствует, что феномен «авторской позиции» может служить как эскалации, так и деэскалации конфликта. Однако, как правило, все же он служит именно эскалации.

На основе постулатов конфликтологии и наблюдений за тем, как обычно освещаются конфликты, попробуем сконструировать идеальную (позитивную) и реальную (негативную) модель информационного сопровождения конфликта.

Идеальная (позитивная) модель состоит из следующих элементов:

— воспроизведение (описание, показ, отражение) реальных проблем, вызвавших конфликт,

— реалистичное отображение стадии конфликта (скрытая, поведенческая, постконфликтная, стадия возврата),

— объективный образ сторон конфликта, отсутствие стереотипов,

— полная ретроспектива конфликта с использованием альтернативных источников (исторический фон),

— точное и полное информирование о конфликтных событиях,

— воспроизводство всех реально существующих инициатив и шагов по урегулированию конфликта, поддержка социальных технологий редукции (ослабления) конфликта.

Реальная (негативная) модель:

— воспроизводство мнимых (ложных, воображаемых) проблем конфликта,

— ложная трактовка стадии конфликта (непосредственное конфликтное взаимодействие замещается представлением о «борьбе идей» или драматизируется столкновение мнений, позиций; напряженность отношений выдается за враждебность или агрессию, конкуренты — за врагов),

— ложный образ сторон конфликта, акцентированная негативная стереотипизация одной стороны и позитивная стереотипизация оппонента,

— избирательная ретроспектива конфликта, отказ от использования альтернативных источников, обращение к псевдо научным работам,

— необъективное информирование о конфликтных событиях,

— избирательное отражение инициатив, решений и действий оппонентов по урегулированию конфликта, поддержка намерений и шагов, направленных на эскалацию конфликта, на повышение «градуса» конфликта.

Ярлыки

Самые разнообразные клише «приклеиваются» к тем или иным законно действующим религиозным объединениям: «секта», «сектанты», «деструктивные культы», «тоталитарные культы». По терминологии иных журналистов, членам «сектантских» объединений приписывается: «мошенничество», «зомбирование», «доведение до самоубийства», «идеологическая диверсия», «антипатриотизм» и тому подобные деяния, имеющие явно негативный оттенок. Авторы подобного рода утверждений, скорее всего, не учитывают юридических последствий такого рода информирования о конфликте, о его субъектах, об их действиях. Такая диагностика параметров конфликта часто приводит к тому, что представители религиозных организаций обращаются в суд с требованием защитить их честь, достоинство и деловую репутацию. И часто выигрывают эти суды. Не останавливает журналистов то обстоятельство, что именно им придется в суде доказывать, что распространяемые в прессе сведения соответствуют действительности. Ссылки на «авторскую позицию», апелляция к «свободе слова» в этом случае не релевантны.

Нельзя преуменьшать социальную опасность навешивания ярлыков, трансляции негативных намерений, а то и конкретных призывов к расправе над «иноверцами». От навешивания ярлыков до создания образа врага — один шаг. От образа врага до насилия над «врагом» — еще один шаг. Ясно, что поджоги, повреждения и взрывы молитвенных домов и мест культового поклонения, вандализм на кладбищах, покушения на убийство религиозных лидеров не являются простыми актами хулиганства.

«Плюс этничность»

Иногда самые различные и сложные процессы в обществе представляются в прессе как результат влияния этнического фактора. Особенно заметно выпячивание этничности при освещении тех или иных аспектов ситуации с миграцией. При этом в прессе практически не встречается нейтральных по форме представления материалов, посвященных иммигрантам. Броские фразы, яркие описания, метафоры, сочные образы — превалирующие приемы отражения журналистами сложного явления. Образ «опасного чужого» создается с помощью воспроизводства исключительно отрицательных эмоций: недоверия, страха или неприятия.

Негативный образ иноэтничного мигранта не преподносится изолированно, к примеру, он «привязывается» к проблемам экономики. Ее неформальные и криминальные формы объясняются наличием «иноэтничной», «чужой» рабочей силы. При этом проблема миграции нередко представляется источником или сопутствующим элементом других, более острых проблем, которые, в свою очередь, если верить авторам статей, приобретают просто-таки угрожающий характер для страны. Таковыми, к примеру, предстают в СМИ проблемы терроризма, наркобизнеса, преступности в целом. Какой подсказывается выход из проблемы? Естественно, ограничение миграции.

Содержание таких острых и эмоциональных статей, как правило, не только не соответствует действительности, но и тиражирует стереотипы, что увеличивает напряженность, существующую между различными этническими группами.

Прислонение к авторитету

Журналисты драматизируют конфликт не только с помощью своих собственных ресурсов, но и с помощью, как им хотелось бы, «авторитетного» мнения, статистики, экспертов. При этом забывается правило: любая информация, тем более мнение, подлежит осмыслению.

Чего стоит, например, освещение темы незаконной миграции. Какой журналист не поддержит чиновника, призывающего к борьбе за правое дело? Согласно одной из официальных версий, в незаконной миграции виноваты работодатели. Сколько репортажей сделано на этой кальке! Мол, они (работодатели) думают лишь о сверхприбылях и поэтому нещадно эксплуатируют иммигрантов. Но может ли быть иначе в государстве, где штраф за незаконное использование иностранной рабочей силы ниже, чем стоимость оформления лицензии на право использования иностранной рабочей силы? Почему работодатель должен месяцами ждать получение этой лицензии? Почему существуют «фирмы», гарантирующие получение лицензии в кратчайшие сроки? Как получается, что на этом наживаются многие чиновники?

И почему в прессе об этом почти не пишут?

Да, российская журналистика, по мнению исследователей, становится все более и более «желтой» и информационной и менее аналитической. Однако это не снимает со СМИ обязанность сбалансированного и честного освещения проблем, с использованием альтернативных источников информации.