Валерий Панюшкин

шеф-корреспондент журнала «Столица» (1997)

«Столицу» купил «Коммерсант» и долго-долго не делал из него ничего. Сначала главным редактором был Глеб Пьяных, а потом за него взялся Яковлев лично. Какое-то время вся работа происходила у него в кабинете. Потом появились так называемые шеф-корреспонденты. Их было много: Сергей Мостовщиков, Андрей Колесников, я, Катя Метелица, Николай Фохт, Дуня Смирнова, Ваня Охлобыстин, Игорь Мартынов, Рустам Арифджанов — куча народа. Шеф-корреспондентам была положена вполне внушительная зарплата, нам выдали служебные мобильные телефоны — тогда их могли позволить себе только очень обеспеченные люди. Это было настолько круто, что когда телефон выдали Охлобыстину, он тут же позвонил Феде Бондарчуку и сказал: «Федя, давай прямо сейчас встретимся, я тебе покажу мобилу свою».

 Когда «Столица» начала выходить, был установлен порядок: каждый из шеф-корреспондентов по очереди работал выпускающим редактором, причем мог выкинуть из номера не понравившуюся ему заметку, пускай даже написанную Мостовщиковым, главным редактором, между прочим. Помню, как однажды в ночь сдачи я так и сделал. Пришел к Мостовщикову и сказал: «Что ты тут написал? Ну-ка давай, переписывай! Я это говно в номер не поставлю». Было круто очень.

 В «Столице» было много всего хорошего. Прекрасные тексты, не менее прекрасные вкладыши, какие-то придумки и праздники. Правда, со временем это все стало надоедать. Вся жизнь наша была как один сплошной праздник, и это было тяжко, потому как довольно сложно столько пить.

 «Столица» была попыткой сделать журнал, состоящий из больших и качественных материалов. В 1998 году рынок журналов вообще представлял собой некую мастерскую: вот Сережа Пархоменко делает образцово-показательный политический еженедельник «Итоги», вот Илья Ценципер пытается слямзить Time Out и выпускает «Вечернюю Москву». А вот журнал «Столица», в котором происходит какой-то е…анутый эксперимент. И все это перетекает из одного в другое. Условно говоря, я пишу в «Столице» заметку про сумасшедший дом, и Маша Гессен зовет меня на работу в «Итоги», потому что — вот же как надо делать социалку для «Итогов»! Или кто-то еще пишет текст про какой-то концерт, и Ценципер предлагает что-то сделать, потому что — вот же как надо писать о музыке!

 В журнале «Столица» можно было безнаказанно экспериментировать. Но у этих экспериментов был, как бы это получше сказать, старперский душок. Тот же Мостовщиков к тому времени был уже известным журналистом. Ощущать, что мы какие-то молодые и новые люди, было нельзя. Мы были звездами, которым позволили все что угодно. Да, это было очень здорово. Но думаю, никто бы не захотел продлить это дольше, чем просуществовала «Столица». Меня через год зае…ало, что мы много празднуем и мало работаем. Быстро понимаешь, что работаешь для замкнутой аудитории: пишешь о тысяче человек для тысячи человек. «Столица» была даже не журнал, а клуб, где ты можешь делать что угодно, но никак не можешь выйти.