§ 2. Скрепы интровертивной фигуры коммуникации - текста: стереотипы.

Понятие "стереотипа" в работах социологов, этнографов, психо­логов, этнопсихолингвистов и лингвистов можно отнести как к наиболее частотным, так и наиболее дискуссионным. Специалисты каждой из дис­циплин стремятся выделить в стереотипе те характеристики, которые прежде всего отражают его роль в их сфере исследования: в связи с этим речь идет о социальных стереотипах, ментальных стереотипах, этниче­ских стереотипах, стереотипах общения, речевых стереотипах и, соответ­ственно, классификации этих типов. Выше было показано, что в национально-культурной специфике речевого общения представителей этноса проявляются все указанные составляющие, в связи с чем, с одной стороны, необходимо рассмотрение разных подходов к понятию стерео­типа, а с другой - выявление тех элементов этого понятия, которые, от­ражая специфику каждой составляющей, находят свое отражение именно в специфике речевого общения носителей определенного языка.

Впервые использовал в социологии понятие "социальный стерео­тип" У.Липпман - по его мнению, это упорядоченные, схематипичные, детерминированные культурой "картинки мира" в голове человека, кото­рые экономят его усилия при восприятии сложных социальных объектов и защищают его ценностные позиции и права (Ырртапп, 1922; см. также: Стереотипы, 1988; 14). Показательно, что уже в этом, самом общем опре­делении социального стереотипа, могут быть выделены такие его со­ставляющие, как культурологическая ("детерминированные культурой") и психологическая ("экономят усилия"): "дело в том, что реальная окружающая среда слишком объемна, слишком сложна и слишком быст­ротечна для непосредственного восприятия. Мы не способны реагировать на все ее тонкости, многообразие, представленное в ней множество из­менений и сочетаний. И хотя мы вынуждены действовать именно в этой среде, нам приходится ее реконструировать по более простой модели, чтобы справиться с ней" (Црртапп, 1922; 16-17; цит.по: ван Дейк, 1989; 85). Развитие понятия "социального стереотипа" в социологических ис­следованиях можно разделить по двум основным направлениям:

1. во-первых, оценка социального стереотипа как этнического предрассудка (предубеждения), т.е. анализ создания и функционирования негативного образа по отношению к иному этносу, иной культуре; обзор соответствующих теорий можно найти в работах Т.ван Дейка, посвящен­ных когнитивным моделям этнических ситуаций, предубеждениям в дис­курсе, когнитивным и речевым стратегиям выражения этнических пре­дубеждений (см.: ван Дейк, 1989; 161-227, 268-304; см. также: Кон, 1966, Оганджанян, 1989);

2. во-вторых, проявление социального стереотипа на индивиду­альном и групповом уровнях как отражения "я-образа" и "мы-образа"; на этом направлении необходимо остановиться подробнее, так как оно не­посредственно связано с выбором речевых форм общения.

В исследованиях последних лет отмечается, что в механизм формирования стереотипов включаются многие когнитивные процессы, в том числе каузальная дистрибуция, т.е. объяснение человеком причин своего и чужого поведения. В работах Г.Тажфела (Та]£е1, 1981) выделены две функции стереотипов как на индивидуальном, так и групповом уров­нях: к индивидуальному относятся когнитивная (схематизации и упро­щения) и ценностно-защитная (создание и сохранение положительного "я-образа"; групповому - деологизирующая (формирование и сохранение группой идеологии, объясняющей и оправдывающей поведение группы) и идентифицирующая (создание и сохранение положительного образа "мы-группы" см.: Шихирев, 1985; 109-111).

Объединение этих типов в общую концептуальную схему представлено в работе В.Дуаза (Doise, 1978):

• к первому уровню относятся индивидуально-психологические особенности формирования представлений человека о своей социальной среде;

• они формируются под влиянием образований второго уровня - представлений, складывающихся в ситуации межличностного взаимо­действия;

• третий уровень - коллективные представления, формирующиеся в межгрупповых отношениях: именно на этом уровне зарождается и функ­ционирует социальный стереотип;

• четвертый уровень - идеология, которая складывается под влиянием определенных исторических условий развития данного обще­ства (там же, 112).

Проблема использования стереотипов как явлений, упрощающих социальные контакты, имеет самое непосредственное отношение к процессу овладения новым языком/новой культурой с целью общения с представителями другой этносоциальной общности. Социально- психологические стандарты и стереотипы облегчают, упрощают отноше­ния, общение и поведение. Если алгоритмы мыслительных задач "эко­номят" мышление человека, то алгоритмы общения "экономят" личность, облегчая, а порой и автоматизируя ее функцию выбора (см.: Коломинский, 1972; 104)...

Первостепенная значимость "мы-образа" отражена и в теории этноцентризма - понятии, введенном В.Г.Самнером в связи с анализом групповых категорий "мы" и "они" (Sumner, 1940). Этноцентризм, как феномен самосознания группы, означает признание культурной модели своей группы за эталон, с которой сравнивается и по отношению к ко­торой оценивается культура другой группы (см.: Басин и др., 1971; 169; интересный пример этноцентризма стереотипа см.: Бартминский, 1995; 7­9, 161-164). Такая социальная идентификация, т.е. самоопределение ин­дивидов в социально-групповом пространстве относительно общностей "своих" и "не своих", заключается в том, что "у социальной группы су­ществует потребность создавать положительно оцениваемые отличия от других групп, чтобы обеспечить своим членам позитивные самооценки, ибо личность склонна определять себя в терминах своей принадлежности к социальной группе. Социальная категоризация и неразрывно связан­ное с ней социальное сравнение (для достижения позитивного отличия своей группы) сами по себе достаточны для возникновения предубежден­ности по отношению к другой группе" (Социальная идентификация лич­ности, 1993; 41).

Это понимание стереотипа связано и с выделением специфики социальной перцепции: "Социальная перцепция в этнопсихологическим плане основана на большом количестве стереотипов - установок в воспри­ятии людьми как своей этнической индивидуальности, так и иных общно­стей и соответствующих чуждых элементов культуры. Общая же функция этнических стереотипов заключается прежде всего в выделении "чужого", "иного", в утверждении особенности "своего", "своей исключительности", "непохожести" и т.п." (Королев, 1979; 39)

На социальную идентификацию и перцепцию накладывается и принадлежность личности к определенной социоэтнической страте, про­фессиональной группе, конфессиональной среде, возрастной категории и т.п., что рассматривается как стереотип пресуппозиции адресата (см.: Ка- нонич, 1987; 23).

Социальный стереотип проявляется как в форме стереотипа мышления, так и стереотипа поведения личности. Он возникает на основе спонтанных чувств и эмоций, но определяется все же естественными ус­ловиями развития людей, закрепляемыми в коллективном сознании. По мнению Ж.Коллена, стереотип - это механизм взаимодействия по крайней мере двух сознаний, простейшая форма коммуникации, результат взаим­ного тяготения и культурного напряжения, одновременно характеризую­щие и степень социализации людей (см.: Со11еуп, 1982) Ж.Пиррот счита­ет, что стереотип общественного сознания всегда социально организован, функционирует на основе какого-то определенного социального заказа. Смена стереотипов, как и проблема стереотипизации общественного соз­нания, всегда связана со сменой коллективных убеждений, которые в свою очередь являются результатом коллективных действий, определяю­щих качественное изменение жизни целого социума (см.: РкоНе, 1982).

Стереотип мышления понимается многими авторами прежде всего как определенное представление о действительности или ее элементе с позиции "наивного", обыденного сознания (Кон, 1968; 219; Гуслякова, 1977; 62; Семендяева, 1986; 7; Силинский 1991; 274; Апресян, 1995,37­41; Толстая, 1995). В когнитивной лингвистике и этнолингвистике тер­мин стереотип относится прежде всего к содержательной стороне языка и культуры, т.е. понимается как ментальный стереотип, и коррелирует с "наивной картиной мира". Эта последовательность четко прослеживает­ся, например, в работах Е.Бартминского и его школы: языковая карти­на мира и языковой стереотип соотносятся как целое и часть, при этом языковой стереотип понимается как суждение или несколько суждений, относящихся к определенному объекту внеязыкового мира, субъективно детерминированное представление предмета, в котором сосуществуют описательные и оценочные признаки и которое является результатом ис­толкования действительности в рамках социально выработанных познава­тельных моделей" (Бартминский, 1995; 7; см. также: ВагЦшшИ, 1985, где рассмотрены взгляды польских и других авторов на проблему стереотипа). Языковой стереотип в концепции Е.Бартминского может относиться к любому объекту внешнего мира как его образ, "общественное мнение", а своеобразие понимания языковой картины мира связано не столько с ее отнесением к ментальной категории коллективного сознания, сколько к области языковой семантики (см.: Толстая, 1993; 49-50).

Использование стереотипов происходит автоматически: говоря­щий, как правило, не только совершенно не задумывается об истории мо­тивировки, но даже не обращает внимания на то, что некоторые эталон­ные свойства противоречат эмпирической картине мира. Стереотип рас­сматривается как суперфиксированное и суперустойчивое даже перед ли­цом реального опыта, опровергающего его, представление об объекте или категории объектов (явлений, процессов) действительности, содер­жащееся в сознании отдельных личностей или целых социальных групп (см.: Стукаленко, 1992; Семендяева, 1986). В сфере мыслительных стереотипов в связи с этим выделяются такие категории как фикции (заве­домо противоречивые или ложные предположения), метафоры и прагма­тические конвенции (выражения, о ложности которых говорящий знает, но которые без оговорок нельзя охарактеризовать как чисто ложные) (см.: Клаус, 1967; 169-171).

"Своеобразие стереотипа... в том и заключается, что в качестве феномена обыденного сознания он содержит установку на принадлеж­ность к определенной референтной группе, однако содержание так назы­ваемых "мы-стереотипов", непосредственно соотносящихся с референт­ными притязаниями индивида, обуславливается в то же время стремле­нием к дифференциации, поскольку сами социально-психологические референции формируются главным образом на основе более четко реф- лексируемых обыденным сознанием представлений о "не-мы- стереотипах"; "содержание стереотипа имеет амбивалентную направлен­ность на дифференци-ацию и интеграцию одновре м е н н о (разр.наша - Ю.П.)" (Батыгин, 1980; 98).

Для полноты картины к этому можно добавить еще ссылку на «Дискуссия, 1998», где также рассматриваются разные аспекты понима­ния стереотипов (подробнее см.: Прохоров, 1997; Прохоров, 2003).

В указанной работе мы определили стереотип речевого общения

как социокультурно маркированную единицу ментально-лингвального

комплекса [... ], реализуемую в речевом общении в виде локальной ассо-

26

циации к стандартной [... ] ситуации общения . Нам представляется, что это полной мере соответствует предложенному выше выделению такой фигуры коммуникации, как текст: являясь интравертивной фигурой ком­муникации, он как раз и находится в ментально-лингвальном комплексе человека. Экстравертивная фигура/дискурс своими вербализованными компонентами/прецедентными феноменами и устанавливает эту связь с теми стереотипными ситуациями общения, которые соотносимы с данной. «В нашем опыте отложилось соответствующее совокупное представление, которое говорит нам, «чего можно ожидать» от подобного разговора, или статьи, или стихов, от подобного партнера, от взятого им (и нами) тона, отданной темы, от ситуации, в которой, судя по имеющимся у нас сведе­ниям, мы оказались. Представления такого рода оказывают формирующее влияние на весь строй нашего языкового поведения в отношении к данно­му тексту, данной ситуации, данному партнеру. Они определяют и то, ка­ким образом мы будем интерпретировать сообщения, помещаемые в на­шем представлении в данное коммуникативное пространство, и то, как сами мы будем строить свое языковое поведение, исходя из своих пред­ставлений о коммуникативном пространстве, в котором мы в данный мо­мент находимся. Ассоциации, пробуждаемые данным сообщением в рам­ках определенной стереотипической аналогии, не пришли бы на ум, если бы то же самое сообщение виделось в нашем представлении в иной среде, складывающейся из иных стереотипических проекций нашего предыду­щего опыта. То, что в структуре одного коммуникативного пространства представится вполне уместным и приемлемым, или по крайней мере как- то объяснимым, в структуре другого пространства может выглядеть странным, неуместным, «неправильным» или просто непонятным.

Разумеется, для того чтобы ощутить коммуникативное простран­ство, нам необязательно как-либо формулировать наши впечатления, они спонтанно всплывают в нашем представлении в виде целой среды прото- типических образов — предметов, лиц, положений, все это в жанровой и эмоциональной окраске, независимо от того, приходит ли вместе с этим нам на ум некий словесный «ярлык», соответствующий этому образу, или не приходит. Разумеется также, что возникающий таким путем образ ком­муникативного пространства не складывается как простая сумма каких- либо постоянных и дискретных параметров — хотя бы тех, которые были намечены выше, или других подобных. Все эти параметры могут высту­пать в сколь угодно сложных смешениях и слияниях друг с другом, при­дающих любой прототипической проекции бесконечное разнообразие от­тенков и модификаций» (Гаспаров, 1996; 298).

Специфика текстов-стереотипов, которые связывают их и реали­зуемый на их базе дискурс, имеет и ту принципиальную для эффективно­сти коммуникации особенность, что сама текстотека (на этом уровне) в принципе конечна, даже если реально не исчислима строгим количеством: «все многообразие человеческой речи на каком-либо языке может быть сведено к определенному числу стереотипных моделей, имеющих обще­ственную значимость» (Серебрянников, 1983; 15). Именно поэтому речь может идти о прототипических текстах, которые понимаются как «комму­никативно-прагматическая норма организации общения, диктующая пра­вила отбора языковых средств и построения речевых высказываний в раз­личных типовых ситуациях общения» (Борисова, 1999; 171).

Если обратиться к возможной типологии стереотипов, составляю­щих интравертивную фигуру коммуникации/текст, то именно здесь, на наш взгляд, и можно выделить некоторую стереотипную текстотеку (или, если угодно, текстотеку текстов-стереотипов), включающую

стереотипный текст как определенную единицу, стереотипные ситуа­ции, стереотипные прагмарефлексы, стереотипные шкалы оценок.

Все они носят «текстовый характер», т.е. имеют некую формальную за­вершенность, некий закрепленный в них и вытекающий из них смысл и возможность приращения со временем новых смыслов («Что же касается текста, то он... является прежде всего носителем информации, средством ее накопления и - особенно в случае художественного текста - «генерато­ром смыслов» [Дымарский ,1999; 40]).