Психические нарушения

Медиа-образ людей с психическими расстройствами (душевны­ми болезнями) также представляет собой серьезную проблему. Контент-анализ выборок телевизионных программ на неделю за 1969— 1985 годы показал, что 72% взрослых персонажей, появлявшихся на экране в лучшее время, которые были изображены психически боль­ными, ранили или убивали кого-то, а 75% становились жертвами на­силия (Signorielli, 1989), тогда как в действительности склонны к на­силию только около 11% людей с психическими нарушениями — тот же самый процент, который характерен для населения в целом (Teplin, 1985). Схожая тенденциозность имеет место и при освещении жизни психически больных людей печатными СМИ (D. М. Day & Page, 1986; Matas, Guebaly, Harper, Green & Peterkin, 1986; Sham & Phillips, 1991).

Другой стереотип — человек с отклонениями, становящийся объ­ектом юмора или насмешек. Хотя над душевной болезнью редко ко­гда насмехаются в открытую, часто используются метафоры, кото­рые многие находят унижающими человеческое достоинство и ос­корбительными. К примеру, в рекламе изображают смирительную рубашку как подобающую кому-то, кто «настолько безумен», что по­купает продукцию конкурента; характеризуют газонокосилку как «шизофреническую»; сорт арахиса, названный «Certifiably Nuts» («Признанный невменяемым»; каламбур: слово nuts означает и оре­хи и чокнутый. — Прим. перев.), рекламируют, показывая консерв­ные банки этого продукта в смирительных рубашках. Солнечные очки в рекламе характеризуют как «психические» (умопомрачи­тельные), а отличающихся жестокостью преступников именуют «убийцами-психотиками», как будто оба эти слова неразрывно свя­заны. Этот стереотип проникает даже в политическую риторику. В 1992 году во время кампании по выборам президента США незави­симый кандидат Росс Перо обратился к своим сторонникам с таки­ми беспечными словами: «Теперь мы все опять сошли с ума! Тут у нас рядом стоят автобусы, чтобы отвезти вас назад в психушку» (Willwerth, 1993). Люди, знающие не понаслышке, что такое ши­зофрения, депрессия или другие психические расстройства, воспри­нимают подобные высказывания очень болезненно.

Такие установки способствуют стигматизации психической бо­лезни, которая, в свою очередь, подпитывает их. Возможно, эта стиг­матизация наиболее зримо просматривается как средство «полити­ческой отравы» (Rich, 1997). Ни один претендент на высокую должность США не рискнет признаться в том, что он консультировался у специалиста или использовал какие-либо иные психиатрические ресурсы. Наиболее известным политическим дея­телем, пострадавшим от такого предубеждения, стал, вероятно се­натор Томас Иглтон (Thomas Eagleton), который в 1972 году был первым кандидатом на вице-президентский пост от демократиче­ской партии. Его заменили на другого кандидата после того, как он «признался», что за несколько лет до этого лечился в больнице от депрессии. Кандидат в президенты Майкл Дукакис (Michael Dukakis) потерял в 1988 году поддержку избирателей после того, как прошел слух, что несколько лет назад он обращался за помощью к психоте­рапевту, чтобы избавиться от угнетенного состояния, вызванного са­моубийством его брата. Как же это печально, когда обращение за помощью для решения тех или иных проблем считают моральным или личным поражением! Может ли стать хорошим президентом че­ловек, который закрывает глаза на какую-то трудность и не хочет, чтобы ему помогли?